Тим Уоллес-Мерфи - Тайное знание. Секреты западной эзотерической традиции

Успехи в науке продолжали оказывать влияние на западный мир. Даже бедные классы в либерально-буржуазных государствах извлекали выгоду, хотя и косвенно, из научных достижений. В первые годы промышленной революции здоровье нации являлось серьезной проблемой. Эту проблему удалось решить довльно легко в Викторианскую эпоху. Строительство новой канализации и водопровода одним махом устранило угрозу холеры, брюшного тифа и других эпидемий, связанных с антисанитарными условиями. Возрастающее благосостояние, энергичная, грамотная буржуазия, прибыль благодаря полной занятости, рост торговли и процветания, утопические мечты о лучшем обществе, рост грамотности как результат всеобщего образования – все эти, вместе взятые, факторы создавали очень соблазнительную иллюзию, вводившую в заблуждение миллионы. Мир продолжал наслаждаться покоем, процветанием и постоянным улучшением уровня жизни как прямым следствием человеческой изобретательности, трудолюбия и растущего мастерства роботизированной вселенной.

Раздел земного шара между горсткой государств с имперскими амбициями являлся, вероятно, самым поразительным примером деления на «сильных» и «слабых», «развитых» и «неразвитых». Империалистическая экономика удовлетворяла потребности правящих классов и буржуазии, которые не только получали прибыль, но и благодаря этой прибыли могли финансировать социальные реформы. Какое-то время казалось, что империализм, подобно крепким идеологическим узам, способен связать воедино страну [340] The Age of Empire. .

Новые чиновники в колониях, являвшиеся местными, а потому презираемыми жителями, тем не менее считались полезными и все более необходимыми для империи. Для этих новых слуг колониальных режимов все решалось довольно просто – либо «озападниться», либо потерять положение и власть. Те, кто усваивали этот вынужденный урок, должны были перенять идеалы «западного просвещения» и использовать свое особое положение для подстрекания к мятежу против своих колониальных господ. В основе философской системы Ганди лежал сплав идей Джона Рескина и Льва Толстого в сочетании с восточной духовной традицией. Для Ганди это был единственно возможный способ победить западный империализм. Основу движения Ганди состояли образованные люди, европеизированные теми самыми завоевателями, с которыми они боролись. Общественность романтизировала войну, когда возможность глобального конфликта рассматривалась как продолжение экономического соперничества. Личный опыт невероятной разрухи и страданий, которые несет с собой война, исчез из народной памяти. Растущий национализм дал выход глубокому чувству патриотизма. Афоризм Самуэля Джонсона – «Патриотизм – последнее прибежище негодяя» – воспринимался некритически. Патриотизм, как и империализм, был теперь одним из существенных составляющих, связывающих нацию воедино.

В конце XIX века промышленное развитие продолжалось во всех развитых странах Запада. Конфликты, возникавшие из-за имперских амбиций соперничающих европейских держав, в основном улаживались дипломатическим путем. Европа по большей части наслаждалась беспрецедентной эпохой ненарушаемого мира. Единственной известной европейской войной была Франко-прусская война 1870–1871 годов, которая стала триумфом для германского военно-промышленного комплекса и донельзя унизительным событием для Франции, потерявшей области Эльзас и Лотарингию. Крупномасштабная война, хотя и планировавшаяся, считалась маловероятной.

Нарушение мирного баланса между европейскими державами объясняли политическими и религиозными причинами. Позже социалисты заявили, что причиной было экономическое соперничество между главными воюющими сторонами. Кроме того, существовало мнение, что причиной явилось обострение напряженности между странами. Правые экстремисты возлагали ответственность на социалистов и их союзников. Ни одно из этих объяснений даже отдаленно не соответствует истине. Однако внезапный переход от длительного мира к тотальной войне – той, которую с таким патриотическим пылом приветствовали простые люди каждой из воюющих стран, – не объясняется столь просто.

Напряженные отношения, возникшие в результате грандиозных планов перевооружения Великобритании, Германии и Франции, испытывавшей страх перед германским милитаризмом и британским пониманием ее уменьшающейся морской мощи, стали политической бомбой замедленного действия, взрыватель которой должен был сработать не от соперничества за колонии, не от конкуренции в торговле, не от забастовок и агитации социалистов, а от действий небольшой группы заговорщиков в прогнившей Австро-Венгерской империи. От действия одного человека, Гаврило Принципа, сербского националиста, сработал взрыватель, который привел к объявлению войны. Мир, если уместно такое сравнение, соскользнул в войну точно так, как беспечный альпинист скатывается в пропасть. Австрия отреагировала на убийство эрцгерцога в Сараеве всеми составляющими националистической гордости: военным планированием, массовой мобилизацией, патриотизмом и мощным военно-промышленным комплексом. На самом деле ни убийство, ни последовавшая за ним война не были так уж неизбежны. Тем не менее, когда одна страна – Австрия – запаниковала и объявила войну, другие европейские страны сразу последовали ее примеру. С Belle Epoque, Прекрасной эпохой, было покончено. Кошмарный план разрушения был предназначен для окончательного изменения мира. Ничто и никогда уже не станет прежним для правителей и стран и империй, которыми они управляли, и для простых людей, которые со столь неуместным энтузиазмом пошли на эту бойню ради военной славы.

Война – это серия катастроф, которые приводят к победе [341] Жорж Клемансо. .

Владимир Соловьев был не единственным духовно вдохновленным русским интеллектуалом XIX века, обладавшим пророческим даром, который жил в «видениях и грезах». В 1898 году в Санкт-Петербурге Иван Блиох (Блох), финансист, издал шеститомный труд под названием «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях». Блиох с удивительной точностью предсказал и безвыходное положение длительной траншейной войны, и то, что немыслимые потери, которые понесут воюющие стороны, исчерпают их или погрузят в социальную революцию. Несмотря на то что труд Блиоха был переведен на многие языки, его предупреждения не оказали никакого влияния ни на генералов, ни на политических деятелей в Европе [342] The Age of Empire. P. 307. . Так называемый цивилизованный мир, континент, являвшийся «родиной» различных империй, неуклонно соскальзывал в ужасающую реальность, которую предсказал Блиох.