Роджер Бэкон - Избранное

Praeterea tota philosophia speculativa ordinatur in finem suum, qui est philosophia moralis. Et quia finis imponit necessitatem eis, quae sunt ad finem ut Aristoteles dicit secundo Physicorum, ideo philosophia speculativa semper aspirat ad finem suum, et erigit se ad eum, et quaerit vias utiles in ipsum, et propter hoc potest philosophia speculativa praeparare principia moralis philosophiae. Sic igitur se habent duae partes sapientiae apud infideles philosophos: sed apud Christianos philosophantes scientia moralis proprie et perfecte est theologia, quae super maiorem philosophiam infidelium addit fidem Christi, et veritates quae sunt proprie divinae. Et hie finis habet suam speculationem praecedentem, sicut moralis philosophia infidelium habet suam; quae igitur est proportio finis ad finem, est proportio speculationis ad speculationem; sed finis ut lex Christiana supra legem philosophorum addit articulos fidei expressos, per quos complet legem moralis philosophiae, ut fiat una lex completa. Nam lex Christi leges et mores philosophiae sumit et assumit, ut certum est per sanctos, et in usu theologiae et ecclesiae.

Глава XVII

Кроме того, вся теоретическая философия направлена к своей цели, каковой является моральная философия. А поскольку цель предполагает необходимость того, что требуется для достижения цели, как говорит Аристотель во II книге Физики , то теоретическая философия всегда устремляется и восходит к своей цели и ищет подходящие пути для достижения оной, а потому теоретическая философия может предуготовлять начала моральной философии. И так соотносятся между собой две части мудрости языческих философов, но для философствующих христиан моральная наука в собственном и полном смысле слова есть богословие, которое добавляет к старой философии язычников христианскую веру и истины, которые являются собственно Божественными. И так эта цель [т. е. богословие] обладает своим собственным умозрением, как моральная философия нехристиан — своим. Следовательно, каково отношение цели к цели, таково же и отношение умозрения к умозрению. Но такая цель, как христианский закон, добавляет к закону философов ясные положения веры, благодаря которым она дополняет закон моральной философии, так, чтобы был один полный закон. Ибо закон Христов принимает и вмещает законы и моральные нормы философии, как очевидно из [трудов] святых и обычаев церковной и богословской практики.

Ergo speculatio Christianorum praecedens legem suam debet super speculationem alterius legis addere ea quae valent ad legem Christi docendam et probandam, ut surgat una speculatio completa, cuius initium erit speculatio philosophorum infidelium, et complementum eius erit superinductum theologiae, et secundum proprietatem legis Christianae. Et ideo philosophia apud Christianos debet sapere multum de divinis, plus quam apud philosophos infideles, et propter hoc debent philosophi considerare philosophiam, ac si modo esset de novo inventa, ut earn facerent aptam fini suo. Et ideo debent multa addi in philosophia Christianorum; quae philosophi infideles scire non potuerant Et huiusmodi sunt rationes exsurgentes in nobis ex fide et auctoribus legis et sanctorum qui sapiunt philosophiam; et possunt esse communia philosophiae completae et theologiae. Et haec cognoscuntur per hoc quod debent esse communia fidelibus et infidelibus, ut sint ita nota cum proferuntur et probantur, quod negari non possunt a sapientibus et instructis in philosophia infidelium. Nam philosophi infideles multa ignorunt in praesenti de divinis quae proponerentur eis, ut probarentur per principia philosophiae completae, hoc est, per vivacitates rationes quae sumunt originem a philosophia infidelium: licet complementum a fide Christi reciperent sine contradictione, et gauderent de proposita sibi veritate, quia avidi sunt sapientiae et magis studiosi quam Christiani Non tamen dico, quod aliquid de spiritualibus articulis fidei Christianae reciperetur in probatione sed multae veritates sunt communes rationales quas omnis sapiens de facili reciperet ab alio, quamvis secundum se ignoraret.

Следовательно, умозрение христиан, предваряя свой закон, должно добавлять к умозрению другого закона то, что имеет значение для обучения христианскому закону и его обоснования: так, чтобы возникло единое полное умозрение, начало которому было положено умозрением языческих философов, а завершение — добавлением богословия сообразно собственным положениям христианского закона. И поэтому философия христиан должна быть устремлена преимущественно к Божественному — в большей степени, нежели философия язычников, а потому [христианские] философы должны рассматривать философию так, как, если бы она была вновь изобретена, чтобы они создавали ее в соответствии с ее целью. И поэтому они должны добавить в христианской философии многое из того, что языческие философы знать не могли. И таковы наши рассуждения, основой для которых является вера, авторитет закона и святых, которые знали философию, и эти [наши рассуждения] могут являться общими для полной философии и богословия. И это постигается на основании того, что должно быть общим для христиан и язычников, чтобы таковое, когда высказывается и доказывается, было столь очевидным, что не могло бы отрицаться языческими мудрецами и [теми из язычников], кто обучен философии. Ибо языческие философы и теперь не знают многое из того, что относится к Божественному, и если бы таковое было им представлено доказанным с помощью начал полной философии (т. е. посредством убедительных аргументов, которые берут начало от философии язычников, хотя и получают свое завершение благодаря вере Христовой) и без противоречия, то они [т. е. языческие философы] возрадовались бы предложенной им истине, поскольку жадны до мудрости и более образованны, нежели христиане. Я не утверждаю, однако, что они могли бы постигнуть в доказательстве нечто из духовных положений христианской веры, но [имею в виду], что существует много общих рациональных истин, которые любой мудрец, не ведая сам, легко воспримет от другого.

Non igitur mirentur philosophantes, si habeant elevari philosophiam ad divina et ad theologiae veritates et sanctorum auctoritates, et uti eis abundanter eum fuerit opportunum, et probare eas eum necesse est, et per illas alias probare quoniam proculdubio philosophia et theologia communicant in multis. Et sancti non solum loquuntur theologice, sed philosophice, et philosophica multipliciter introducunt Et ideo Christiani, philosophiam volentes complere debent in suis tractatibus non solum dicta philosophorum de divinis veritatibus colligere, sed longe ulterius progredi, usquequo potestas philosophiae totius compleatur. Et propter hoc complens philosophiam per huiusmodi veritates non debet dici theologicus nec transcendere metas philosophiae; quoniam ista quae sunt communia philosophiae et theologiae potest secure tractare et ea quae communiter habent recipi a fidelibus et infidelibus. Et talia multa sunt praeter dicta philosophorum infidelium, quae tanquam propria infra limites philosophiae debet recte philosophans colligere, ubicunque ea invenit, et tanquam sua habet congregare, sive in libris sanctorum, sive alibi. Nullus enim auctor est quin praeter principalem intentionem aliqua incidenter recitet quae sunt alibi magis propria; et huius causa est annexio scientiarum, quia quaelibet ab alia quodam modo dependet; sed omnis, qui debito modo tractat, debet quae sunt propria ei assignare, et quae necessaria et suae competentia dignitati, et ideo ubicunque ea inveniat velut sua cognoscere, et tanquam propria habet rapere, et in locis propriis collocare. Propter quod philosophans Christianus potest multas auctoritates et rationes et sententias quamplurimas de scriptis aliis, quoque de libris philosophorum infidelium adunare, dummodo sint propria philosophiae, vel communia ei et theologiae, et quae communiter habent fideles et infideles reperire. Et nisi hoc fiat, non perficietur, sed multum ei derogabitur. Et non solum debet hoc fieri propter complementum philosophiae, sed propter conscientiam Christianam, quae habet omnem veritatem ducere ad divinam, ut ei subiiciatur et famuletur. [...]

Следовательно, философствующие не удивились бы, если бы им удалось поднять философию до Божественного, до истин богословия и речений святых, и при возможности активно их использовать, и доказывать их как необходимые, а с их помощью доказывать иные истины, поскольку философия и богословие имеют много общих [положений]. И святые говорили не только на языке богословия, но и на языке философии и часто вводили [в свои сочинения] философские [понятия и принципы]. И потому христиане, желающие создать полную философию, должны в своих сочинениях не только собирать высказывания философов о Божественных истинах, но и идти значительно дальше, вплоть до того как будут осуществлены возможности всей философии. И потому [христианин], завершающий философию с помощью такого рода истин, не должен считаться богословом и преступать пределы философии, поскольку он может спокойно вести речь о том, что является общим для философии и богословия и о том, что равным образом может быть воспринято христианскими и нехристианскими философами. И помимо того, о чем говорили нехристианские философы, имеется много такового, и это, как собственное для философии и пребывающее в ее пределах, правильно философствующий должен собирать, где бы он таковое ни обнаружил, будь то в книгах святых, или в книгах философов, или в Священном Писании, или в исторических книгах, или где-нибудь еще. В самом деле, нет такого автора, [который в своих сочинениях] помимо того, что соответствует его основному намерению, не приводил бы по случаю чего-либо, являющегося более подходящим для чего-нибудь другого. И причиной тому является взаимосвязь наук, поскольку любая наука тем или иным образом зависит от другой. Но всякий, кто ведет повествование должным образом, должен указывать то, что является собственным [для его науки], а также необходимым и подходящим для ее достоинства. А потому, где бы он это ни обнаружил, он должен распознавать таковое как свое, присваивать как собственное и располагать в соответствующих местах. Вследствие этого философствующий христианин может собирать многочисленные высказывания, умозаключения и суждения из иных сочинений, в том числе из книг нехристианских философов, если только они являются подходящими для философии или общими для философии и богословия и могут быть равным образом приняты христианами и нехристианами. А если этого не происходит, то философия не дополняется, но во многом ограничивается. И это должно иметь место не только ради завершения философии, но и вследствие осознания христианином того, что любая истина должна возводиться к Божественному, чтобы ему подчиняться и служить. [...]