Савитри Деви - Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению

Но больше ребенок не мог вынести этого. «Ужасный человек и ужасный бог!» — расплакался мальчик, и слезы негодования, отвращения и стыда катились по его щекам. «Они и меня тоже называют «сын Амона»! Но я не хочу им быть! И не буду….». Его учитель попытался успокоить его. Он был ошеломлен нечестивыми словами мальчика, но еще больше его тоном, в котором слышалось страстное намерение, чего раньше он никогда не замечал. Но учитель помнил, что наследник был всё еще только ребенком. Он объяснил, что сирийские предводители вели войну против их законного правителя, царя Египта, что, конечно же, было преступлением. Учитель сказал ему, что подавление восстания было правильным решением, потому что «восстание вызывает недовольство богов и ослабляет Империю».

«Как это может быть правильно, если вызывает страдание?» — ответил будущий царь.

Он любил все живые существа и никогда не оставался безразличным к крику о помощи. Всего за несколько дней до этого, когда он в одиночку гулял по садам, окружающим дворец, как он часто делал, у корней дерева он нашел маленькую бедную птицу, которая упала из своего гнезда. Он поднял её с бесконечной заботой, и отнес домой, где выкармливал, пока она не стала достаточно сильной, чтобы улететь. Он вспомнил ощущение биения крошечного сердца в своей руке, и снова подумал о сирийских вождях. «Мятежники» — так о них говорили, но кем были мятежники на самом деле? Внезапно, невероятная догадка осенила сознание будущего фараона — нечто настолько простое и настолько странное, что никто, казалось, не думал об этом до него (и тысячелетия должны были пройти прежде, чем некоторые люди станут думать подобным образом). «И какой же вред нанесли сирийцы? — спросил он, и ответил сам, не давая учителю заговорить — Они боролись против нас так же, как мы боролись против царей-пастухов ради своей свободы».

Старый учитель был ошеломлен. Как кто-либо мог сравнить сирийских вождей с великими царями, принесшими освобождение землям Египта? Разве существует общая мера между Египетской Империей и народами, её завоеванными? Между её богами и их богами? Он попытался объяснить это ребенку, но напрасно. Наследник не понимал, в чем состояло различие. Такие очевидные всем различия были чужды ему, как будто он был ребенком из другого мира.

В тот самый день принц сидел со своей матерью на террасе дворца. Он рассказывал ей об уроке истории. Он не мог забыть впечатление, которое оказал на него рассказ о пытке пленников. «Все боги хотят, чтобы мы были жестоки?» — спросил он наконец. Заходило солнце. Царица указала на прекрасный шар, выше западных холмов. «Нет» — ответила она, — «Не все. Не Он. Посмотри, как он прекрасен». Она говорила ему об Атоне — солнечном диске — древнейшем боге Египта, боге, которого она любила. «Он добр, — нежно сказала она, — Благодаря ему созревает зерно и растут лилии. Он — отец всей жизни, кому поклоняются в священном городе Óне с сотворения мира».

«Тогда почему священники говорят, что Амон — это то же самое, что и Солнце?» — спросил принц.

«Священники говорят много ерунды, когда это удовлетворяет их нужды», — ответила Царица Тия, как если бы разговаривала сама с собой. И уже громче добавила с улыбкой: «Не слушай священников, сын мой, слушай свое собственное сердце».

Ребенок был счастлив. Пламенный жар падал на его лицо, пока он следил, как диск опускается все ниже и ниже, пока не исчез вдали за темными холмами. Ему казалось, добрый бог улыбается ему, как улыбалась его мать.

Тем временем, в комнате, где никто больше их не мог слышать, наставник сказал одному своему близкому другу: «Пусть Амон и все другие боги докажут, что мои слова ложь! Но мысли мои тревожны. Я боюсь, что однажды наш великий фараон потеряет Империю».

Царица Тия торопилась поскорее женить своего сына. Здоровье Фараона ухудшалось, и было бы хорошо для наследника престола иметь жену. Тия остановила свой выбор на очаровательной принцессе Нефертити. Жених и невеста были обручены с соответствующим царским шиком и великолепием.

Наследнику престола было немногим больше десяти лет. Ему нравились девочки, потому что они были мягки и нежны, как и он сам; но ему, несомненно, нужно было много времени, чтобы понять, кто из них смог бы стать для него кем-то большим, чем просто подругой. Нефертити было девять лет, и она была мила и скромна; она боялась мальчиков. Однако новобрачные дети вскоре выросли, нежно привязавшись друг к другу. Нефертити любила своего мужа за нежный голос и мягкий характер. Он никогда не дразнил её, а когда она рассказывала ему о какой-то своей игре, никогда не говорил, смеясь, «достаточно хорошо для девочек» и не пугал её страшными историями. Она чувствовала себя счастливой, когда его большие мечтательные глаза останавливались на ней, и она показывала ему, что ей это по душе. Без него она не играла. Она рассказывала ему свои любимые истории. Если кто-нибудь давал ей что-то роскошное и красивое, она не радовалась, пока не покажет это ему. А так как он любил цветы, она часто шла срывать лотосы в водоемах вокруг дворца и приносила ему, новые и свежие со сверкающими каплями воды. Чувственная натура фараона ответила взаимностью на ее любовь, он все больше и больше влюблялся в нее, и не только потому, что она была красивее всех остальных девушек, которых он прежде видел, но и потому, что чувствовал, что занимает в ее сердце особенное место.

Навыки врачей не приносили пользы, и, казалось, что боги Египта не желают чудом продлить жизнь Фараона. В конце концов, по желанию зятя и преданного союзника Фараона Тушратты, царя Митанни, могущественная богиня Иштар оставила своё святилище, что проделать путь от Ниневии до Фив. С надеждой и любопытством толпились люди вокруг её драгоценного паланкина, несомого жрецами. Но она могла сделать не более других богов, так как час Фараона настал, и он умер. Его забальзамировали и похоронили с беспрецедентной роскошью в Долине Царей, где были захоронены и его предки. И его наследник стал Аменхотепом Четвертым, Царем Египта, Императором всех земель от Верхнего Евфрата до четвертого притока Нила.

Ему было немногим больше двенадцати, и царица Тия в течение некоторого времени управляла Империй сама, как это было и раньше. Но она помогала сыну в том, чтобы он все больше и больше интересовался укреплением собственной власти. Когда посыльные из далеких стран принесли ему глиняные таблички, написанные на вавилонском — письма, адресованные ему иностранными Царями — она следила, чтобы он читал их вслух очень внимательно, и обсуждала их содержание. Она рассказала ему об авторах этих посланий то, что знала из своего многолетнего опыта. «Смотрите, — сказала она, указывая на последние строчки письма от Тушратты, Царя Митанни, — даже поздравляя Вас с Вашим вступлением на престол, он не забывает попросить золота. Однако он мне нравится. Со времен Вашего дедушки его семья была связана с нашей. Его скорбь по Вашему отцу искренна. Он любил его и любит Вас»