Фредерик Коплстон - История средневековой философии

Аквинат обнаружил, что в некоторых отношениях способен чистосердечно одобрить учение Аристотеля. Он был вполне готов утверждать наравне с преческим философом не только то, что общество вообще естественно для человека, но и то, что организованное политическое общество - это общество естественное. Даже если бы человек никогда не согрешил, правление все равно должно было бы иметь место. Человек по природе есть общественное животное. Следовательно, в состоянии невинности (иными словами, если бы не произошло грехопадения) человек жил бы в обществе.

Однако совместной общественной жизни многих индивидов не могло бы быть, если бы не было кого-то, кто следит за приверженностью общему благу[ 509]. Очевидно, если бы никто никогда не нарушал закона, карательная мощь государства не нашла бы применения. Но все же должны существовать некоторые правила, а значит и люди или группы людей, которые бы их устанавливали[ 510]. Что бы ни был склонен думать об этом св. Августин, нет обязательной связи между государством и грехом Гражданское общество и гражданское правление необходимы для удовлетворения естественных потребностей человека и для ведения полноценной человеческой жизни. Будучи в этом смысле естественными установлениями, они угодны Богу, творцу человека.

Аквинат соглашается и с мнением Аристотеля о том, что государство является самодостаточным сообществом, т. е. имеет в своем распоряжении все средства, необходимые для достижения своей цели, а именно - общего блага. Говоря языком знатоков канонического права, государство есть "совершенное" общество. Но такова же и церковь. И Аквинат не может просто поставить рядом понятия государства и церкви и сказать, что первое существует, дабы обеспечить человеку достижение его природной конечной цели, тогда как вторая существует, дабы помогать человеку достичь его сверхприродной конечной цели. Ведь Аквинат убежден, что у человека есть лишь одна конечная цель - сверхприродная.

В то же время он вынужден считаться с тем, что у государства - собственная сфера компетенции и собственная цель.

Очевидно, это затруднение преодолимо, если представить дело так, что государство заботится о мирском благополучии человека, сохраняя мир и следя за тем, чтобы было достаточно припасов для удовлетворения первейших жизненных потребностей. Аквинат действительно говорит об этом, но и не только об этом[ 511]. Функцией государства является содействие общему благу. А Аквинат, как и Аристотель, считает, что общее благо предполагает не только материальное благополучие, но и благую жизнь, определяемую как жизнь в согласии с добродетелью. Если имеются в виду человеческая добродетель и нравственный поступок, то не посягает ли государство на сферу компетенции церкви? С точки зрения Аквината, не посягает. И вообще, с точки зрения средневековых теоретиков, не посягает. Ибо, как мы видели, от правителя ожидали, что он будет устанавливать законы, которые определяют, истолковывают и дополняют естественный нравственный закон, и применит санкции за нарушения закона. Дело государства - не столько наделять добродетелью, сколько содействовать ее обретению и сохранению и наказывать злодеев[ 512]. В общем можно сказать, что государство, с точки зрения Аквината, должно печься о мирском благополучии человека, а также создавать и поддерживать условия, которые способствуют благой жизни и оберегают ее. Христианское государство должно споспешествовать церкви в ее деле, создавая и поддерживая условия, в которых церковь может помочь человеку достичь его сверхприродной цели.

Пожалуй, можно представить дело следующим образом.

Как христианский теолог, Аквинат верит, что человек имеет сверхприродную цель и что церковь существует, чтобы дать ему возможность достичь эту цель. Следовательно, он мыслит церковь как нечто по своей значимости превосходящее государство; и он убежден, что в случае столкновения между сверхприродной целью человека и тем, что представляется его мирскими интересами, последние должны быть подчинены первой. Но, как философа, Аквината интересует политическое общество в целом. Оно является естественным установлением, предшествует церкви и имеет собственные основания. Отсюда следует, что даже христианское государство верховодит в сфере своей компетенции и что его правитель - не просто наймит церкви или представитель папы. Однако в вопросах, связанных с человеческим спасением, государство должно считаться с мнением церкви и помогать ей[ 513].

Переплетение теологического и философского подходов обнаруживает себя и в других отношениях. Например, Аквинат как философ склонен рассматривать государство как целое, а индивида - как часть и подчеркивать, что назначение государства - стремиться к общему благу, а обязанность индивида - подчинять свои частные интересы общему благу. Но даже если оставить в стороне веру Аквината в естественный нравственный закон и естественные права, которые должно уважать всякое государство, то его теологическое убеждение, что призвание человека выходит за рамки политического общества, явно не позволяет ему видеть в индивиде всего лишь члена мирского общества.

Может показаться, будто Аквинат просто добавляет теологическую надстройку к политической теории Аристотеля.

Очевидно, в этом есть доля истины. Аристотелю была неведома христианская теология: Аквинат присовокупляет ее. В то же время Аквинат пытается найти то, что мы могли бы назвать местами для вставок. Например, Аристотель заметил, что хороший гражданин не обязательно обладает качествами хорошего человека. И это замечание Аквинат может использовать для оправдания различия между хорошим гражданином и подлинным христианином. Далее, хотя Аристотель подчеркивал общественную природу человека, общеизвестно, что возвышеннейшими деятельностями человека он считал такие, которые хотя и предполагают общество, но легче всего могут осуществляться в одиночестве и делать человека относительно самодовлеющим. Аквинату нужно было лишь преобразовать аристотелевские представления о чисто интеллектуальной и теоретической деятельностях в христианские идеи религиозного созерцания и личностного единения с Богом. Это, конечно, значительное преобразование. Однако, с точки зрения Аквината, здесь - место для вставки.

Когда Аквинат мыслит как философ, черпающий вдохновение у Аристотеля и интересующийся понятием политического общества в целом, его трактовка правления весьма широка. Возможны разные типы правления, и ни один из них не предназначен Богом для всех людей. Аквинат предпочитает "смешанное" устройство общества, иными словами, монархию, которая ограничена не только совестью и уважением к установившемуся обычаю и существующим законам, но и элементами аристократии (правления лучших) и демократии[ 514]. Однако действительно важно, чтобы правление осуществлялось ради общего блага. Вероятно, нам не следует настаивать на буквальном толковании его замечаний о том, что законотворчество принадлежит "всему множеству людей либо государственному лицу, которое печется обо всем множестве"[ 515], или что государь "не имеет законодательной власти, если не выступает представителем многих"[ 516]. Некоторые авторы усмотрели в этих замечаниях доктрину народного суверенитета, т. е. суверенитета, данного Богом всему сообществу, которое может либо само пользоваться им, именно в качестве сообщества устанавливая законы, либо препоручить его какому-то лицу или группе лиц.