Фредерик Коплстон - История средневековой философии

Фома Аквинский и Эгидий Римский пытались соединить аристотелевскую политическую теорию с признанием превосходства церкви над государством и с подтверждением папской юрисдикции над светскими правителями ratione peccati (по причине греха или в тех делах, где не обходилось без греха). С учетом их теологических убеждений эта попытка гармонизации вполне понятна и оправданна. В то же время ясно, что политическая теория Аристотеля могла использоваться в целях возвышения государства за счет церкви[ 520], подчинения последней первому. Это вряд ли можно было сделать, пока церковь и государство истолковывались при помощи одних и тех же категорий и рассматривались как два "совершенных" общества в одном и том же смысле или в строго аналогичных смыслах. При таком образе мыслей подчеркивание единства христианского мира естественным образом приводило к попытке соединить признание автономии государства в его собственной сфере с признанием превосходства и верховенства церкви, тогда как подчеркивание статуса политического сообщества как самодостаточного или совершенного общества приводило к настаиванию на независимости церкви, хотя и без подчинения ее государству, поскольку церковь тоже рассматривалась как самодостаточное или совершенное общество. Однако как только теоретики перестали мыслить церковь как своего рода сверхгосударство или наднациональное государство и подчеркивать различия между типами общества, представленными церковью и государством, был открыт путь к некоторым весьма революционным точкам зрения.

На примере Жана Парижского можно видеть, что процесс проведения различений между двумя типами общества, представленными церковью и государством, уже начал прокладывать себе путь. Ведь, несмотря на аристотелевскую подоплеку своего учения, Жан склонен представлять церковь как особого рода общество, а не применять к ней аристотелевские категории и не изображать ее как некое сверхгосударство. И этот процесс получил продолжение благодаря Марсилию Падуанскому, к которому мы теперь можем обратиться. Нападки Оккама на папский абсолютизм, возможно, предвещали бесплодное соборное движение. Однако хотя Оккам ввязывался в ожесточенные споры в интересах своего покровителя Людвига Баварского и выступал по разным поводам в его защиту, политическая его теория сама по себе не была особо впечатляющей. В поисках чегото более революционного нужно обратиться к Марсилию.

Марсилий из Падуи, видимо, изучал медицину в Падуанском университете. Впоследствии он был ректором Парижского университета (1312-1313). Возможно, после этого он на несколько лег вернулся в Италию. Однако в любом случае свою знаменитую работу Defensor pads ("Защитник мира") он закончил в 1324 г. Книга была осуждена церковными властями, и когда в 1326 г. стало известно авторство Марсилия, он вместе со своим другом Жаном Жанденом бежал из Парижа и нашел убежище при дворе Людвига Баварского. Папа Иоанн XXII характеризовал его как еретика. Идеи Марсилия были близки Людвигу, но вызвали критику Оккама, тоже пользовавшегося покровительством Людвига, в его "Диалоге". Марсилий ответил ему в своем сочинении Defensor minor. Он написал также трактат, задавшись целью показать, что император своей властью может расторгнуть существующий брак и не считать препятствием к браку кровное родствоT Дата смерти Марсилия неизвестна, однако, поскольку папа Климент VI в письме, написанном в апреле 1343 г., упоминает о "ересиархе" как об умершем, вероятно, что он умер в 1342 г.

Рассматривая политическую теорию Марсилия Падуанского, без сомнения, целесообразно вспомнить об исторической ситуации, сложившейся тогда на его родине. Княжества и города-республики Северной Италии были истерзаны раздорами, войнами и всеми сопутствующими им бедствиями. С точки зрения Марсилия, такое положение дел сложилось главным образом из-за политики и притязаний пап, а также из-за нарушений общественного покоя, которые вызваны вмешательством в дела государства церковных властей, пользующихся такими принудительными средствами, как отлучение и интердикт. Его объяснение ситуации, будь оно адекватно или неадекватно, во всяком случае помогает нам понять его яростное противодействие притязаниям папства на юрисдикцию в светской сфере. Энтузиазм Марсилия по отношению к автономному государству и известное равнодушие к империи выражают его страстную преданность делу маленького города-республики в Северной Италии. А враждебность Марсилия по отношению к папству в значительной мере обусловлена его истолкованием несчастий, постигших его родину.

Не следует, однако, заострять внимание исключительно на этом аспекте мысли Марсилия. Ведь его теоретическая трактовка насущных проблем имеет значение, которое выходит далеко за рамки простого истолкования событий на современной ему политической сцене. Правда, ссылка на исторические факторы, повлиявшие на направление его мысли, помогает предотвратить излишнюю модернизацию его идей. Но не следует и прувеличивать значимость такой ссылки. Defensorpacis, осужденный в 1327 г. и повторно в 1378 г, был опубликован в 1517 r, и им, по-видимому, воспользовались Кранмер и Хукер. Нет нужды превращать Марсилия в современного политического философа, дабы понять, что его мысль предвосхищает позднейшую политическую теорию и развитие государства по окончании средних веков. Естественно, сам Марсилий сосредоточивал свое внимание на современных ему проблемах, как он их понимал; но общая его установка имеет более важное значение.

Вслед за Аристотелем Марсилий исходит из общего представления о государстве как самодостаточном сообществе, которое изначально возникло ради обеспечения жизни, но целью своей ставит содействие добродетельной жизни. Направление его мысли далее обнаруживает себя в том, что он объявляет священство "частью" государства[ 521]. Из его книги становится достаточно ясно, что он не удовлетворяется просто отрицанием церковного вмешательства в светские дела, но намерен подчинить церковь государству. Его позиция, таким образом, может быть охарактеризована как открыто "эрастианская", если только не понимать этот термин в том смысле, что Марсилий был протестантом прежде возникновения протестантизма. Он начинает Defensor pads с цитаты из Кассиодора, содержащей восхваление мира, и далее замечает, что, хотя Аристотель упомянул большинство причин раздоров в человеческом обществе, существует еще одна, которой ни Аристотель, ни кто-либо из его предшественников или современников не видели, да и не могли видеть. Марсилий явно имеет в виду притязания и деятельность церкви, которые, по его мнению, нарушают мир. Другими словами, подчиняя клир государству, Марсилий делает это во имя того, что считает интересами государства и делом мира, а не исходя из своих религиозных или теологических убеждений.