Александр Субетто - Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

В этой логике закон волновой предадаптации проявляется как закон жизни – закон творчества. Можно сказать так: закон волнового творчества есть закон жизни.

Не здесь ли заложена та тайна особого воздействия семантики ритма слов на человека, на которую обратил внимание наш современник и величайший мыслитель во второй половине ХХ в. В.В. Налимов, чьи труды до конца еще не поняты, не осмыслены и не востребованы на родине, в России, как они того заслуживают. Он пишет о ритмах текстов, которые расширяют смысловое поле текстов и их воздействие на тех, кто их читает. «Иначе все происходит в римичном тексте, – размышляют В.В. Налимов и Ж.А. Дрогалина. – Ритм – руководящее начало, связующее разнообразные отдельные группы в единое целое. Текст здесь органиуется так, чтобы слова не ограничивали друг друга, а наоборот – расширяли свое содержание, плавно перетекая, сливаясь в один поток… Слова, под влиянием соседних слов, выходят за границы, заданные априорными функциями распределения их смыслового содержания. Границы слов стираются. Слова сплетаются, смыкаются – будучи разными по содержанию» [1008] . Но здесь мы имеем еще один феномен, который не заметил В.В. Налимов: ритм текста – это ритм словесного творчества, его циклы и спираль развития, где реализовались законы творчества человека, его креативной онтологии.

Смысл жизни, таким образом, – в творчестве, а оно проявляется как творчество самой жизни, поднимающей ее на новый высокий уровень.

Не случайно, созидательная миссия жизни есть основание ее продолжения.

Гедонизм, противостоящий творчеству, ведет человека к смерти. Культ человека потребляющего в рыночно-капиталистическом обществе, появление самоназвания капиталистического общества как «общества потребительства», вместо культуры созидающего человека, человека-творца, дает почву для расцвета гедонизма, культа наслаждений, в том числе преступных, античеловеческих наслаждений. Эта почва приобретает содержание основания для культуры смерти, для появления некросферы, противостоящей сфере жизни (витасфере).

Н.Г. Холодный, автор учения об антропокосмизме, писал: «Жить века в своем творчестве – вот единственный вид бессмертия, о котором может мечтать человек, поднявшийся до антропокосмического отношения к себе, человечеству, к природе» [1009] .

Создатель учения о ноосфере В.И. Вернадский, раскрывая свои взгляды на проблемы гармоничного единства жизни человечества и жизни биосферы, особое значение придал научному творчеству как основе перехода к «ноосфере будущего» (термин мой, – С.А.).

Итак, смысл жизни человека – в его творчестве, созидании, но отнюдь не в потреблении. На это указывают достижения всех наук.

2.5. Четвертый ответ на вопрос о смысле жизни

Четвертый ответ: смысл жизни человека в сохранении «Дома жизни», в котором протекает жизнь человечества, каковым является биосфера и планета Земля.

Исследования живых систем на Земле, чем занимается биология как наука о жизни в широком смысле слова, показали, что живое всегда повышает организованность, структурированность, негэнтропию среды жизни. Это особое качество живого вещества производить организованность в своем окружении В.П. Казначеев назвал законом Бауэра – Вернадского. Бауэр первым в биологии обратил внимание на свойство живых организмов производить вне себя бульшую работу, чем внутри. В.И. Вернадский открыл аналогичное свойство по отношению к крупным макроблокам жизни на биогеохимическом уровне.

Человек, пожалуй, – единственное живое существо на Земле, которое после того как оно перешло к социальной истории и относительно освободилось через рост производительности труда и производство прибавочного продукта («прибавочной стоимости»), от непосредственной зависимости от природы, стало нарушать закон Бауэра – Вернадского, определяющий производство негэнтропии в биосфере, действие компенсаторных механизмов биосферы, названных А.Л. Чижевским законом квантитативно-компенсаторной функции биосферы.

Сложилась ситуация, когда на фоне сформировавшегося природопокорительского сознания, когда человек стал смотреть на природу только как на кладовую ресурсов, предназначенную лишь для него (а это подкреплялось еще положением, что Бог создал тварный мир для того, чтобы человек над ним властвовал), стало расти хозяйственно-антропогенное давление человечества на природу.

Анализируя эту ситуацию, автор пришел к такой научной метафоре. Природа-биосфера и планета Земля благодаря своим гомеостатическим механизмам, действию законов Бауэра – Вернадского – Чижевского, пока человек владел в своем хозяйстве незначительной энергетикой, позволяла ему нарушать законы жизни на Земле, т.е. производить энтропию в окружающей среде, значительно большую, чем он производил негэнтропии внутри социума, социального пространства жизни.

Историческое развитие человека приблизительно по ХХ в. включительно автор назвал «пренатальным периодом» в развитии человечества, который проходил в «утробе» матери-Природы. Здесь на ум приходят архаические религиозные культы в эпоху матриархата, когда доминировало поклонение матери-Земле, которая плодоносила и давала возможность воспроизводства жизни вообще и воспроизводства жизни самого человека. У славян это был культ «Матери-Сырой Земли», богини Макоши, который уже внутри Русского православия трансформировался в особое почитание Богоматери – святой Девы Марии.

Конец ХХ в., по моему мнению, ознаменовался первой фазой глобальной экологической катастрофы. Такая эко-катастрофа обозначила наступившие пределы всем прежним механизмам цивилизационного развития, институтам частной собственности, капиталократии и рынка, доминированию действия закона конкуренции – и, соответственно, Пределы социально-энтропийной жизни за счет негэнтропийной жизни самой биосферы, компенсаторный потенциал которой оказался под угрозой исчерпания.

Возник императив сохранения «Дома жизни» на Земле, в котором только и может реализоваться жизнь как отдельного человека, так и человечества в целом.

Этот императив, который одновременно и есть императив экологической выживаемости человечества, означает наступление конца «пренатального периода» исторического бытия человечества, т.е. конца «беременности биосферы, а вместе с нею и планеты Земля, человечеством, человеческим разумом», и наступление космических родов настоящего (ноосферного) человека и, соответственно, настоящего человеческого разума.