Анатолий Иванов - Заратустра говорил не так.

Возвращаясь к «боевым топорам», теперь можно сказать, что А.Брюсов слишком расширил этническую основу этой культуры, зато Р.Денисова [Р.Я.Денисова, цит.соч., стр.13.] и Н.Гусева [Н.Р.Гусева, цит.соч., стр.35.] ее слишком сужают, отдавая все на откуп одним балтам (летто-литовцам). Это верно лишь для восточной ветви, для Прибалтики и фатьяновской культуры Поволжья.

А.Арциховский прав, когда критикует немецких археологов-расистов, которые говорили «об экспансии фантастических прагерманцев, колонизировавших якобы в бронзовом веке Верхнюю Волгу» [А.В.Арциховский. Основы археологии. М., 1955, стр.85.], но боевые топоры Западной Европы – несомненно, германцы. Именно тогда они и вытеснили кельтов из Южной Скандинавии. Однако германцев отрезала от балтов и славян во второй половине II тысячелетия до н.э. встречная волна венетов, которые заняли территорию Польши и создали на ней лужицкую культуру, ошибочно приписываемую Т.Лер-Сплавинским славянам [Т.Лер-Сплавинский, цит.соч., стр.27-28.]. Лер-Сплавинским в данном случае движут узко-патриотические соображения и стремление перетащить прародину славян на территорию Польши. На самом деле ни лужицкая культура не была славянской, ни венеты – славянами. Как пишет Ф.Филин, «если бы это были славяне, то контакт между германцами и славянами в бассейне Одера был бы постоянным, что несомненно сказалось бы на языке. Однако языковые данные ... свидетельствуют против наличия такого контакта» [Ф.П.Филин, цит.соч., стр.138.]. С.Бернштейн тоже говорит, что Висла в течение многих веков была устойчивой границей прославянского и венетского языка (до IV-III в. до н.э.) [С.Б.Бернштейн. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М., 1961, стр.64.]. Принадлежность венетского языка к кельто-италийской группе бесспорна и вопрос может стоять лишь о том, к какой именно ветви. Ни на каких Гиндукушах никаких венетов отродясь не бывало. Гиндукуш объявил «перевалом вендов» покойный В. Емельянов в своей «Десионизации».

Мнения о родстве балтов со славянами сильно расходятся. Если В.Георгиев договаривается даже до того, будто «консервативный в области фонетики и морфологии литовский язык (В.Георгиев считает его самым архаическим из существующих индо-европейских языков) может в известной мере заменить незасвидетельствованный праславянскии язык» и относит период балтославянской общности к третьему тысячелетию, и ее распад – ко второму [В.Георгиев, цит.соч.. стр.221,224,279.], то для Ф.Филина «гипотеза балтославянского праязыка в целом не имеет под собой прочной научной опоры» [Ф.П.Филин, цит.соч., стр.125.]. В роли примирителя точек зрения опять выступает Б.Горнунг. В его изображении все предки балтов и славян имели контакт с носителями южно-русских степных культур, предками индо-иранцев. Этот этап дал изоглоссу сатем. На раннем этапе развития этой изоглоссы еще сохранялись связи северо-западной части ранних праславян с группой прусоятвяжских племен и уже формировалась связь этих последних с леттолитовцами. Не ранее середины II тысячелетия протославяне, утратив контакт с летто-литовцами, превратились в праславян после образования общебалтийской общности, в которую вошли и оторвавшиеся от славян протопрусские племена (прусы, ятвяги, голядь) [Б.В.Горнунг, цит.соч., стр.73,49.]. Все было бы хорошо, но Б.Горнунг портит дело тем, что не признает генетической связи прабалтов с фатьяновцами и не верит, что летто-литовские племена появились в Прибалтике уже в начале II тысячелетия до н.э. [Там же, стр.128-129.] Рубеж III и II тысячелетия как раз и знаменует собой окончательный распад индоевропейской общности, в частности, и разделение на группы кентум и сатем. Следовательно, образование изоглоссы сатем нужно отнести к III тысячелетию, когда индо-арийцы и балты еще не разошлись в разные стороны. Процесс «сатемизации» охватил индо-иранцев, славян, балтов и фракийцев (трипольская культура), но уже не достал германцев и тохар, ушедших в авангарде боевых топоров (тохарам, похоже, принадлежит балановский вариант фатьяновской культуры).

Ну, а сами-то славяне? Как же обстояло дело с ними? А славяне среди всех индо-европейских народов отличались наибольшей привязанностью к родной земле. Как пишет К.Г.Менгес, «балтославяне не участвовали в... великих завоевательных движениях индо-европейских народов, происходивших в начале II тысячелетия до н.э.... Балтославяне и сегодня занимают большую часть той территории, которая, как можно полагать, была первоначальной родиной индо-европейцев. Видимо, балтославяне передвигались меньше всех других индоевропейцев» [К.Г.Менгес. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». Л., 1979, стр.27.]. По этой причине К.Г.Менгес считает возможным говорить о большей «чистоте» индо-европейской природы у балтославян [Там же, стр.29.], а Б.В.Горнунг – о большей внутренней спаянности праславянского единства по сравнению с относительным единством многих других ветвей. [Б.В.Горнунг. цит.соч., стр.3.] С Менгесом можно согласиться, если только убрать приставку балто-.

Ф.Филин попытался описать прародину славян, руководствуясь данными языка. Он отметил, что в «отличие от лексики индо-европейской лингвистической общности в словарном составе общеславянского языка богато представлены названия, относящиеся к растительному миру. Носители общеславянского языка быля хорошо знакомы с лесом, причем смешанным лесом умеренного пояса. Отсутствуют общеславянские названия специально степных растений, степного ландшафта и степных животных». «В лексике общеславянского языка не было названий для специально морских животных, рыб и растений. Носители общеславянского языка в течение длительного времени, – может быть, все время после обособления от других индо-европейских племен, – жили в стороне от морских побережий». «Бедно в лексике общеславянского языка представлены названия особенностей горного ландшафта», зато налицо «большое разнообразие нарицательных названий озер, болот, лесных и иных урочищ». На основании этого Ф.Филин делает вывод, что прародина славян «находилась в стороне от морей, гор и степей, в лесной полосе умеренной зоны, богатой озерами и болотами» [Ф.П.Филин. цит.соч., стр.112,117,120-122.].

Б.Горнунг привлекает к данным языка археологию. Он отмечает, что «праславянское единство доисторических индо-европейских диалектов обладало большею внутренней спаянностью, чем относительное единство многих других ветвей». Это языковое единство существовало очень долго, с середины II тысячелетия до н.э. до первых веков н.э. Первыми праславянскими культурами были тшинецкая и комаровская культуры бронзового века (1600-1500 г. до н.э.) на территории от бассейна средней Вислы до правобережья среднего Днепра. Если же идти еще дальше вглубь веков, то «языковые предки протославян в составе древней юго-восточной зоны... могли находиться только среди носителей трипольской культуры» [Б.В.Горнунг, цит.соч., стр.3-4, 35.].