Федор Константинов - Субъективная диалектика

Как известно, В.И.Ленин видел задачу гносеологического анализа познания прежде всего в том, чтобы решить «вопрос об источнике и значении всякого человеческого знания вообще» [163] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 182. , в том, чтобы выявить характер соотношения эмпирического знания с опытом в плане не только его возникновения из опыта, но и подтверждения его содержания опытными данными. Первый аспект является основным.

Опыт как чувственное отношение к действительности предполагает способность познающего субъекта отличать не только самого себя от внешнего объективного мира; но и последний от своих субъективных восприятий, эмоций и т. п. Без этого невозможно осознание вещей как отличных от их отображения в мозгу субъекта, которое осуществляется путем сопоставления субъектом различных собственных восприятий одной и той же вещи в разных условиях, в разное время. При этом субъект должен осознавать объективную природу восприятий, их независимость от его психики. Это является необходимым условием опыта.

В опыт входит не все содержание чувственного отражения, а лишь то, которое выделено субъектом в процессе освоения мира и закреплено в его памяти. Такое выделение обусловливается познавательными целями, поэтому чувственный компонент опыта в отличие от рационального охватывает совокупность прошлых и настоящих восприятий, непосредственно относящихся к познаваемой ситуации или косвенно связанных с ней. Многообразие чувственных восприятий существует в сознании субъекта не как их хаотическое переплетение, а как единый образ, отражающий взаимосвязь вещей, обладающих различными свойствами. Такая упорядоченность содержания чувственного опыта в познании не изначальна. «Там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует для меня; животное не „относится“ ни к чему и вообще не „относится“; для животного его отношение к другим не существует как отношение» [164] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 29. , — писали К.Маркс и Ф.Энгельс. На первобытной стадии развития общества ограниченное рамками родовой общности отношение людей друг к другу и ограниченное местом проживания их отношение к природе «носит столь же животный характер, как и сама общественная жизнь на этой ступени… человек отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет ему инстинкт, или же, — что его инстинкт осознан» [165] Там же, с. 30. .

Иначе говоря, внутреннее единство чувственных образов, которое достигается на этом уровне отражения внешнего мира, еще гносеологически бессодержательно, познание в подлинном смысле слова здесь еще отсутствует, опыт приобретает познавательное значение с достижением такой ступени относительной самостоятельности мышления, когда оно оказывается способным «воспарить» над действительностью, над чувственно-практической деятельностью человека. Таким образом, опыт имеет определенные предпосылки, которые реализуются в ходе раздвоения единого формирующегося познания на чувственный и рациональный уровень.

Формирование рационального уровня познания — это вместе с тем возникновение (пусть в самой зачаточной, примитивной форме) категориально-понятийного аппарата мышления. Упорядочение чувственного содержания образов, возникающих на основе опыта в форме эмпирических знаний, происходит благодаря соединению опыта с системой категориально-понятийных определений.

Категориальная структура мышления, имея своим прообразом универсальные связи и отношения вещей, отраженные через призму практической деятельности, является, следовательно, необходимой предпосылкой эмпирического уровня познания. Применение ее в мысленном рассмотрении вещей содержит момент относительной свободы, активности субъекта, зависимости его мышления от целей познания и методологических установок, от конкретных практических и познавательных задач, которые ставит перед собой познающий субъект.

Одна и та же совокупность ощущений может оформляться в мышлении с помощью различных систем понятий н категорий, в результате чего выработанный субъектом образ реальных отношений может как соответствовать объективным отношениям воспринимаемой предметной ситуации, так и расходиться с ними. Во втором случае опыт не адекватен действительности: мы можем оценивать некоторую совокупность собственных ощущений как восприятие вещи или отношения, которых на самом деле нет, усматривать причинную связь там, где ее не существует, и т. п. Следует только четко осознавать, что при этом источником заблуждения является не совокупность ощущений, а наше мышление, структурирующее эту совокупность не в соответствии с объективным положением дел, а субъективно. Такого рода ошибки возникают, как правило, при необычных условиях опыта (например, зрительные и осязательные иллюзии, миражи и т. п.).

Эмпирическое знание было бы эвристически бессодержательным, если бы в опыте не содержалось ничего независимого от методологических и иных установок субъекта, от категориальной структуры его мышления. Эвристическая ценность эмпирических знаний детерминирована содержанием чувственных образов, несущих в себе непосредственную информацию о внешнем мире. Их содержание не зависит от особенностей категориальной структуры мышления субъекта, наоборот, последняя вынуждена приспосабливаться к этому содержанию.

Эмпирическое знание облекается в форму суждения. Для выражения эмпирических знаний не существует особого языка, коренным образом отличного от теоретического. Различение эмпирических и теоретических терминов по признаку наблюдаемости и ненаблюдаемости их содержания или по степени общности не является достаточно определенным. Одни и те же термины могут быть использованы как в эмпирическом, так и в теоретическом знании. Различие между тем и другим проявляется на уровне не терминов, а высказываний: эмпирические высказывания имеют непосредственное (чувственно-практическое) отношение к реальности, тогда как теоретические высказывания описывают действительность посредством содержания эмпирических суждений.

Содержание эмпирических суждений в силу их, зависимости от субъекта (его целей, воздействия сложившихся у него представлений, методологических установок, категориальной структуры мышления и умения адекватно применять ее к чувственному отражению) предстает как единство объективного и субъективного. Важнейшей задачей эмпирического познания является вычленение объективного содержания этих высказываний.

С точки зрения субъективного идеализма, такая задача принципиально неразрешима. Так, Д.Юм утверждал, что опыт здесь молчит, так как ум никогда не имеет перед собой ничего, кроме восприятий, и человек не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами [166] См. Юм Д. Соч. в двух томах, т. 2. М., 1965, с. 156. . На подобных позициях стоят и современные позитивисты. Р.Карнап, например, вопрос о существовании объекта считает корректным лишь в том случае, если в нем идет речь о свойствах того или иного языкового каркаса: объект существует, если он является элементом системы, охватываемой принятым языковым каркасом [167] См. Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959, с. 300–301. . Иначе говоря, осмысленным следует считать лишь вопрос: является ли объект элементом данной системы?