Дэвид Лоуренс - Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность

Так или иначе, мы можем, — конечно, до определенной степени, — выбирать тот или иной тип из четырех типов зрения. И мы можем, когда это от нас зависит, не прибегать к органам вкуса, обоняния или осязания.

Что до слуха, то здесь наш выбор сведен до минимума. Звуки обладают способностью прямого воздействия на большие аффективные центры. По собственной воле мы можем лишь внимательно прислушиваться или, наоборот, затыкать уши. Но в том, что именно мы слышим, у нас действительно нет выбора. Тут наша воля ограниченна. Звуки действуют на аффективные центры прямо, почти автоматически. А наша душа не может ни устремляться им навстречу, ни решительно вставать на пороге, как в случае зрения. В случае слуха мы полностью лишены выбора.

Тем не менее воздействие звука на нас достаточно многообразно и соответствует четырем главным полюсам сознания. Пение птиц почти целиком и полностью воздействует на область груди. Птицы, чей полет возможен благодаря совместным усилиям груди и плеч, становятся для нас символом духа, верхнего типа сознания. Ноги же их превратились в тонкие, почти незаметные прутики. Ну а хвостом они вертят непосредственно по сигналу из центра чувственной воли.

А вот их пение действует непосредственно на наш верхний, или душевный, уровень. Точно так же действует на него наша музыка — по своей тенденции христианская. Правда, современная музыка носит скорее аналитический, критический характер, она открыла всесилие уродливого в нашем мире. Подобно военной музыке, она также воспринимается верхним уровнем. Это военные песни, бравурные марши и духовые оркестры. Все это действует непосредственно на спинной ганглий. Было, однако, время, когда музыка действовала прямо на чувственные центры. Музыка дикарей, бой барабанов, а также рычание львов и вопли котов — вот немногие примеры этого рода, какие мы еще можем услышать. Даже в некоторых человеческих голосах иногда еще можно распознать глубокий отзвук чувственного поля сознания. Но общая тенденция состоит в том, что все в нашем восприятии продолжает подтягиваться к верхнему уровню, тогда как нижний уровень продолжает автоматически действовать по указке верхнего.

Теперь мы знаем, в чем состоит истинная цель воспитания ребенка — в полном и гармоничном развитии четырех первичных модусов сознания, при неизменном внимании к индивидуальным особенностям ребенка.

Цель — это еще не идеал. Поставленная задача — не из области чисто ментальных конструкций. Мы стремимся к действенному человеческому существованию, а вовсе не к сознательному. Конечная цель — не знать, а быть. Человечество не знало более рискованного девиза, чем девиз «познай самого себя» [49]. Да, знать самого себя необходимо, насколько это, конечно, возможно. Но не для того, чтобы просто знать. Знать самого себя необходимо скорее для того, чтобы по крайней мере быть самим собой. «Будь собой» — вот самый важный девиз.

Вся область динамического действенного сознания в целом всегда доментальна и даже нементальна. Даже познавший себя человек никогда не сможет сказать, как он будет себя чувствовать на будущей неделе и не возникнет ли в нем какого-нибудь нового и разрушительного импульса, который вдребезги разобьет все его столь досконально познанное «я». А ведь мы живем, следуя импульсу, а вовсе не мыслям и идеалам. Но прежде чем мы сумеем сломать автоматизм идеалов и условностей, мы и в самом деле должны познать самих себя. Дикарь в своем естественном состоянии — это одно из тех существ, которые более всех других скованы условностями. Точно так же и ребенок. Лишь благодаря хорошему знанию самих себя мы можем познать и высвободить свои импульсы. А пока что вся наша цель должна состоять в том, чтобы призвать каждого индивида к максимуму разумного контроля и разумной сознательности. Наши нежные маленькие ростки — наших детей — мы высаживаем в ужасные парники и теплицы, называемые школами, где якобы должна прорастать юная мысль. И она, несчастная, прорастает, как картошка в теплом погребе: бледные, болезненные, одинаковые, как на подбор, ростки-идейки и ростки-мыслишки. Ни корней, ни жизни. Хилыми и не жизнестойкими прорастают мысли у нашего печального потомства, но прорастают они ценою самой жизни. Никогда еще человечество не совершало столь массовой ошибки. Ведь рациональное, «разумное» сознание — дело сугубо личное. Да, некоторые люди рождаются для того, чтобы быть высоко и утонченно сознательными. Но для огромного большинства людей излишек рационального сознания — настоящая пагуба, катастрофа. Это просто останавливает их жизнь.

Вот почему наша забота сегодня — любой ценой уберечь юную мысль от преждевременного прорастания. Идеальный разум, мозг, стал вампиром современности, сосущим из нас кровь и саму жизнь. Мы едва ли уже способны на оригинальную мысль или оригинальное высказывание. Все у нас — лишь болезненное повторение избитых идей и мыслей.

Так давайте же закроем все школы. Оставим лишь несколько технических училищ, не более. Дадим человечеству хотя бы пару поколений, чтобы оно пришло в себя, побыло, как земля, под паром. Не учите ребенка читать, разве что он научится сам, по собственному почину, по собственному настойчивому желанию.

Это я говорю совершенно серьезно, дорогой мой читатель. Но я не настолько наивен, чтобы вообразить себе, будто вы всерьез воспримете мои слова. А жаль, ибо в ином случае у меня была бы хоть какая-то надежда. Однако могу вас уверить, что, если вы не обратите внимания на мои слова, ваши школы все равно закроются, но уже не по вашей доброй воле, а по воле самого провидения.

Процесс перехода от первичного сознания к сознающему самое себя рациональному сознанию таинствен, как и всякий такой переход. Однако он следует своим собственным законам. И тут мы приближаемся к пределам ортодоксальной психологии, переступать через которые у нас нет никакого желания. Одно мы можем сказать с уверенностью: степень перехода от первичного сознания к рациональному различна у разных индивидов, однако у большинства из них — крайне низкая.

Процесс перехода от первичного сознания к рациональному называется сублимацией и представляет собой подмену потенциального целого знания ограниченной реальной идеей. К этому процессу, по сути, сводится все наше воспитание. Это видно даже из латинского происхождения английского слова education [50](«воспитание, образование»). Понятие это, в своем первоначальном смысле, должно означать процесс «доведения» или «дотягивания» природы каждого из нас до ее полного развития. В действительности же (по крайней мере для нас, современных глупцов) оно стало означать доведение сознания — потенциального или динамического — до рационального, сознания конечного и статичного. И вот теперь, прежде чем продолжать дружно, всем обществом, вести наших детей от динамического к статическому типу сознания, давайте хоть на минуту задумаемся о том, зачем мы все-таки это делаем.