Александр Секацкий - Онтология лжи

Траектория прозрения направлена к субстанции, т.е. к подлежащему, к самому последнему слою, к последней непроницаемой «поверхности» — к бытию.

И вот, когда все иное, контрастное, выбрано и через «первую поверхность» больше ничего не видно (остался ровный фон абсолютного подлежащего, чистая субстанция), тогда становится наконец видна сама «поверхность-1» — логика (или «речь», по Платону). Она-то в своей видимости и есть ложь (ибо истина, она — в своей невидимости).

Фигуры речи, становясь различимыми (непрозрачными), парализуют способность суждения: ведь за ними нет теперь значения, «сопротивления материала». И получается только видимость суждения, в том смысле, что видна грамматическая структура. Она теперь — пустая оболочка, поскольку исчерпано ее предметное содержание. Содержание видится сквозь пустую грамматическую структуру смутным и искаженным именно потому, что нарушено условие субъектного устройства — невидимость «поверхностей-1». [2] «Грамматика делает глупым того, кто много ею занимается» (араб.) — афоризм, помещенный на первой странице «Арабской хрестоматии» В. Ф. Гиргаса и В. Р. Розена (СПб., 1875-1876).

Итак, срабатывает конструктивная интеллектуальная иллюзия — иллюзия отождествления знака и денотата, но срабатывает впустую в отсутствие контраста бытия и небытия, или, иначе, в условиях неприсутствия лжи. Парменид прекрасно демонстрирует ситуацию: когда ничто не ложно, тогда ничто и не истинно; и это потому, что ложь из скрытости (где положено ей пребывать) визуализируется, является, явствует, становится явной ложью.

Итак, визуализация «поверхности-1» разрушает дискурс. Разрушает и нормальную конструкцию субъекта, его трансцендентальное основание. Совершенно четкая картина подобной визуализации наблюдается при шизофрении, примером чему может служить хотя бы буквальное восприятие метафор и (неизбежная обратная сторона) непонимания их смысла (экранирование «поверхности-3») больными шизофренией.

В повести Куприна «Поединок» есть великолепный по своей точности эпизод, где одним штрихом передано состояние белой горячки, обрисован, так сказать, архетип помешательства. Подпоручик Ромашов в ответ на «прощайте» Назанского говорит: «“Почему — прощайте? Почему не до свидания?” Назанский засмеялся жутким, бессмысленным, неожиданным смехом. “А почему не досвишвеция?” — крикнул он диким голосом сумасшедшего». [3] Куприн А. И. Поединок//Куприн А. И. Повести, рассказы. Л., 1976. С.413. Конструктивная иллюзия, которая «нормальному человеку» невидима (в данном случае — неслышима), поскольку относится к «поверхности-1», в случае разрушения — визуализируется и задерживает внимание, задерживает сознание, лишая его способности прозрения, а именно про-зрения дальше, сквозь «первую поверхность». В норме структура слова не дается до его значения и может быть зафиксирована только возвратным, отраженным движением — рефлексивно; но в случае поломки нормального устройства интеллекта луч сознания теряет различие между видами «поверхностей» (а тем самым и чувство реальности, в отличие от чувства нереальности) и сразу же увязает в непрозрачной среде — в видимости, во лжи. Исчезает глубина перспективы; так, «устройство слова» оказывается в том же плане, что и его значение: Дания ассоциируется со Швецией раньше, чем дойдет смысл прощания, смысл слова «до свидания» — досюда разрешающая способность про-зрения у лее не доходит. (Весьма характерно историческое тысячелетнее запаздывание первых сведений о грамматике, знания того, что «говоришь прозой», от умения говорить прозой.)

Отнюдь не случайна характеристика безумия как помутнения сознания — помешательства, сдвижки слоев, не пропускающих теперь ясный рассудок. Ясное и замутненное сознание как раз и различаются между собой невидимостью «поверхности-1» в первом случае и ее визуализацией — во втором.

Ведь если разобраться в том, что такое галлюцинация, или «видение», то придется признать, что это — явление («мне было явление, видение») того, что всегда присутствует, оставаясь в невидимости, того, что в лучшем случае «мерещится», т.е. мерцает как результат дифракции на самой кромке ясного поля сознания.

Скажем, известно, что предметность мира, данная в образе, конструируется сенсомоторным интеллектом за некоторый промежуток времени Δt — квант восприятия. При этом то, что происходит внутри промежутка Δt — траектория построения, — до сведения сознания не доводится, не воспринимается. [4] Веккер Л. М. Психические процессы: В 2т. Т. 1. Л., 1974. В результате этой иллюзии невосприятия мир дается сразу — сразу как предметный внеположный и оформленный. При патологии, перцептивных галлюцинациях, промежуток Δt становится частично воспринимаемым, т. е. иллюзия его невосприятия нарушается, и тогда возникает характерная картина «ползающих насекомых», «шевелящихся портретов» и т.д., происходит некая всеобщая химеризация явленности. Рельефность явления «забивается» тем, что должно быть скрыто. Соответственно разрешающая способность сознания падает.

Существует еще множество пластов субъектности, имеющих свои кванты Δt, между которыми происходит скачкообразный переход, эффект прозрения, а всякое застревание в промежуточности и порождает видения, нечто кажущееся, словом, видимость вместо сущности.

Следовательно, источник лжи — это утеря рельефа, отождествление планов, исчезновение контраста бытия и небытия.

Вопрос о том, существует ли в природе ложь до и помимо человека, так или иначе занимает биологов уже несколько столетий. Между тем в самой природе лжи не существует — ложь существует до и помимо природы. Природа не развертывает лжи даже в том смысле, в котором она развертывает инобытие разума: лжи нельзя приписать какое-либо нарастание или убывание (эволюцию), как не имеет эволюционного вектора имитация или взаимная аттракция полов.

Можно было бы сказать, что измерение лжи предзадано живой природе как сила тяжести с той существенной разницей, что пространство, в котором развивается жизнь, лишь толчками соприкасается с квазипространством лжи. В этом случае ложь всегда выступает как параметр-ограничитель, т.е. жизнь наталкивается на нее и отбрасывается вспять. Но все же за счет некоторого избытка энтелехии, за счет более плотного заполнения реальности, т. е. более высокого ранга осуществления, жизнь приходит в соприкосновение с трансцендентным полем лжи. Зоны контакта можно опознать как элементарные структуры фальсификации, как провалы целесообразности, заглаживание которых требует значительных ресурсов времени и энергии.