Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

5) Мобилизация целой массы прежде «неотчуждаемых» благ, превращающая их в товары, и создание таких форм собственности, которые состоят лишь из обращающихся бумаг. С одной стороны — отчуждение землевладения (вместе с отсутствием у масс всякой собственности дано также и то, что они, например, к своему жилищу относятся как к товару). С другой стороны — железнодорожные акции и вообще всевозможные акции.

[875] Вернемся теперь к Годскину.

Под «накоплением» капиталистом [жизненных средств] для рабочего нельзя, разумеется, понимать то обстоятельство, что товары при своем переходе из производства в потребление находятся в резервуарах обращения, в обращении, на рынке. Такое толкование этого «накопления» означало бы, что продукты обращаются ради рабочего и становятся товарами ради него, вообще — что производство продуктов в качестве товаров имеет место ради рабочего.

Как и всякий другой [товаровладелец], рабочий должен тот товар, который он продает фактически, хотя и не по форме, — т. е. свой труд, — сперва превратить в деньги, чтобы затем обратно превратить эти деньги в товары для потребления. Ясно как день, что разделение труда (поскольку оно основано на товарном производстве), наемный труд, вообще капиталистическое производство не могут иметь место без того, чтобы предметы потребления, а также и средства производства, не находились на рынке как товары, что этого рода производство невозможно без обращения товаров, без пребывания товаров в резервуарах обращения. Ибо продукт является товаром катеду лишь внутри обращения. То, что рабочий должен необходимые ему жизненные средства находить в форме товаров, столь же верно для него, как и для всякого другого.

К тому же, торговцу жизненными средствами рабочий противостоит не как рабочий капиталисту, а как деньги — товару, как покупатель — продавцу. Здесь не имеет места отношение наемного труда и капитала, если не считать того случая, когда дело идет о собственных рабочих торговца. Но даже эти последние, поскольку они у него покупают, противостоят ему не как рабочие. Это имеет место лишь постольку, поскольку он у них покупает. Поэтому оставим в стороне этого агента обращения.

Что же касается промышленного капиталиста, то его запас — его «накопление» — состоит;

Во-первых, из его основного капитала — зданий, машин и т. д., которые рабочий не потребляет, или, поскольку он их потребляет, то потребляет в процессе труда, производственно, для капиталиста; хотя они и образуют для рабочего средства труда, но они никогда не являются для него жизненными средствами.

Во-вторых, из его сырья и вспомогательных материалов, запас которых, в той части, которая не входит непосредственно в производство, как мы видели, имеет тенденцию к уменьшению. Эти вещи тоже не являются жизненными средствами для рабочего. Это «накопление» капиталиста для рабочего означает только то, что капиталист делает рабочему одолжение, отнимая у рабочего собственность на условия его труда и превращая эти средства его труда (которые сами суть лишь превращенный продукт его труда) в средства эксплуатации труда. Во всяком случае, рабочий, употребляя в качестве средств труда машины и сырье, питается не ими.

В-третьих, из его товаров, находящихся на складе, в кладовой, до того как они поступают в обращение. Эти товары суть продукты труда, а не жизненные средства, накопленные для содержания его, труда, самого во время производства.

Таким образом, «накопление» капиталистом жизненных средств для рабочего означает только то, что капиталист должен обладать достаточным количеством денег, чтобы выплачивать заработную плату, на каковые деньги рабочий извлекает из резервуаров обращения свои средства потребления (а если рассматривать класс в целом — выкупает для себя часть своего собственного продукта). Но эти деньги суть лишь превращенная форма того товара, который рабочий продал и доставил. В этом смысле жизненные средства «накоплены» для рабочего точно так же, как они накоплены для его капиталиста, который тоже покупает на деньги (превращенную форму того же товара) средства потребления и т. д. Деньги эти могут быть простым знаком стоимости; стало быть, они отнюдь не обязательно должны быть представителями «прошлого труда», а лишь выражают в руках каждого человека реализованную им цену — не прошлого труда (или прежнего товара), а того труда или того товара, которые данный человек продает как труд или товар настоящего времени. Мы имеем здесь только формальное бытие [104]. Или же, — так как рабочий и при прежних способах производства должен был питаться и вообще потреблять жизненные средства во время производства, независимо от продолжительности того времени, которого требовало производство его продукта, — то «накопление» жизненных средств для рабочего означает, что рабочий должен сперва превратить продукт своего труда в продукт капиталиста, в капитал, чтобы затем получить в уплату обратно часть этого продукта в форме денег.

[876] В этом процессе (а для этого процесса, как такового, по сути дела совершенно безразлично, является ли то, что получает рабочий, продуктом одновременного или прошлого труда, получает ли он продукт параллельно выполняемого труда или свой собственный прежний продукт) Годскина интересует следующее:

Значительная часть, наибольшая часть ежедневно потребляемых рабочим продуктов, — которые он должен потреблять независимо от того, готов ли его собственный продукт или нет, — отнюдь не является накопленным трудом прежних времен. Это, напротив, в значительной мере — продукты труда, произведенные в тот же день, в ту же неделю, в течение которых рабочий производит свой товар. Таковы хлеб, мясо, пиво, молоко, газеты и т. д. Годскин мог бы добавить, что они отчасти являются продуктами будущего труда, ибо на заработную плату, откладываемую в течение шести месяцев, рабочий покупает сюртук, изготовляемый лишь в конце этих шести месяцев, и т. д. (Мы видели, что все производство предполагает одновременное воспроизводство входящих в него ингредиентов и продуктов в различных формах сырья, полуфабриката и т. д. А всякий основной капитал предполагает для своего воспроизводства будущий труд, он предполагает будущий труд также и для своего эквивалента, без которого его нельзя воспроизвести.) В течение года, говорит Годскин, рабочему (в связи с характером воспроизводства хлеба, производства растительного сырья и т. д.) приходится до известной степени «рассчитывать» на прошлый труд. {Относительно, например, дома это сказать нельзя. В тех случаях, когда та или иная потребительная стоимость, в силу ее природы, изнашивается лишь постепенно, не сразу потребляется, а только используется, наличие на «рынке» такого рода продуктов прежнего труда отнюдь не является результатом какого-то особого акта, придуманного для рабочих. Рабочий и раньше «имел жилище», до того, как капиталист «накопил» для него смертоносные вонючие трущобы. (См. об этом у Ленга [105]. )} (Не говоря уже об этом множестве повседневных потребностей, имеющих решающее значение особенно для рабочего, который может удовлетворять почти исключительно только повседневные потребности, — мы видели, что вообще производство и потребление все больше и больше совпадают по времени, так что, если рассматривать все общество в целом, потребление всех членов общества все больше и больше опирается на их одновременное производство, или, точнее, на продукты одновременного производства.) Но когда трудовые операции распространяются на несколько лет, рабочий должен «рассчитывать» только на свое собственное производство, на одновременный и будущий труд рабочих, производящих другие товары.