Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

Взгляды Джонса на происхождение ренты вообще резюмированы в следующих положениях:

«Способность земли даже при самом примитивном труде человека доставлять больше, чем необходимо для содержания земледельца, и таким образом давать ему возможность платить дань собственнику земли, — таково происхождение ренты» (стр. 4) [Русский перевод: Джонс, Ричард. Экономические сочинения. Ленинград, 1937, стр. 27].

«Итак, рента происходит от присвоения земли в такое время, когда основная масса населения вынуждена либо обрабатывать ее на любых условиях, либо умирать с голоду и когда скудный капитал этих людей, состоящий из орудий, семян и т. д., с непреодолимой необходимостью прикован вместе с ними к земле, так как его совершенно недостаточно для того, чтобы они могли просуществовать, занимаясь не земледелием, а чем-нибудь другим» [стр. 11] [Русский перевод, стр. 30–31].

Джонс исследует ренту во всех ее превращениях: от самой примитивной формы барщинного труда до современной фермерской ренты. Каждый раз он приходит к выводу, что определенной форме труда и условий труда соответствует определенная форма ренты, т. е. земельной собственности. Так, у него рассматриваются одна за другой отработочная рента, или рента в виде барщинного труда крепостных крестьян, переход от отработочной ренты к ренте продуктами, издольническая рента, райятская [131]рента и т. д., — исследование, подробности которого нас здесь не интересуют. Во всех более ранних формах ренты лицом, непосредственно присваивающим чужой прибавочный труд, является не капиталист, а собственник земли. Рента (как ее понимают на основе [феодальных] воспоминании физиократы) выступает исторически (что еще в самых широких масштабах имеет место у народов Азии) как всеобщая форма прибавочного труда, труда, выполняемого безвозмездно. В отличие от капиталистических отношений, здесь присвоение этого прибавочного труда не опосредствуется обменом, а имеет своей основой насильственное господство одной части общества над другой. (Отсюда и прямое рабство, крепостничество или отношения политической зависимости.)

Так как здесь мы должны рассматривать земельную собственность лишь постольку, поскольку ее понимание обусловливает понимание капитала, то мы не будем останавливаться на аргументации Джонса, а сразу перейдем к тому результату, который очень выгодно отличает его от всех его предшественников.

Но предварительно еще несколько побочных замечании.

Говоря о барщинном труде — и о тех формах крепостничества (а также рабства), которые ему более или менее соответствуют, — [1122] Джонс бессознательно выделяет те две формы, к которым сводится всякая прибавочная стоимость (всякий прибавочный труд). Вообще характерно то, что собственно барщинный труд в его самой грубой форме яснее всего показывает существенные черты наемного труда.

«Рента» (там, где имеет место барщинный труд) «может быть увеличена в этих условиях лишь двумя путями: или путем более умелого и более эффективного применения труда крепостных крестьян» (это — относительный прибавочный труд), «чему, однако, препятствует неспособность земельных собственников, как класса, развивать агрономическую науку, или путем увеличения количества вымогаемого у крепостных труда, и тогда, если земля собственников будет обрабатываться лучше, то тем хуже будет обрабатываться земля крепостных, от которой в этом случае отбирается труд» (там же, глава II [стр. 61]) [Русский перевод, стр. 58].

Эту книгу Джонса о ренте отличает от его «Syllabus», подлежащего рассмотрению ниже, в разделе 2-м, следующее: в первом сочинении Джонс исходит, как из чего-то данного, из различных форм земельной собственности, а во втором — из различных форм труда, которым они соответствуют.

Джонс показывает также, как этим различным производственным отношениям соответствуют различные степени развития общественной производительной силы труда.

Барщинный труд (точно так же, как и труд рабов) имеет то общее с наемным трудом, поскольку дело касается ренты, что последняя уплачивается трудом, а не продуктами, а тем более не деньгами.

При издольнической ренте «авансирование капитала земельным собственником и предоставление непосредственным работникам самостоятельности в деле обработки земли указывают на все еще продолжающееся отсутствие здесь промежуточного класса капиталистов» (стр. 74) [Русский перевод, стр. 66].

«Райятские ренты — это те ренты продуктами, которые работник, извлекающий свою заработную плату из земли, уплачивает суверену как ее собственнику» (глава IV [стр. 109]) [Русский перевод, стр. 85]. (Они свойственны главным образом Ламу.) «Райятские ренты часто сочетаются с отработочными рентами и с издольническими рентами» (стр. 136 и следующие) [Русский перевод, стр. 100]. Главным земельным собственником является здесь суверен.

«Процветание или, вернее, существование городов в Азии целиком зависит от местных расходов правительства» (стр. 138) [Русский перевод, стр. 101].

«Коттерские [132]ренты… — это все те ренты, которые по договору должны уплачиваться в денежной форме крестьянами-арендаторами, извлекающими свои средства существования из земли» (стр. 143) [Русский перевод, стр. 104]. (Ирландия.) «На большей части поверхности земного шара не существует денежных рент» [там же].

«Все эти формы» (отработочная, райятская, издольническая, коттерская рента и т. д. — короче говоря, все формы крестьянских рент) «препятствуют полному развитию производительных сил земли» [стр. 157] [Русский перевод, стр. 113].

«Различия в производительности труда различных людей зависят, во-первых, от степени изобретательности, используемой при применении ручного труда, и, во-вторых, от того, в какой мере чисто физическим усилиям человека помогают накопленные результаты прошлого труда, т. е. они зависят от различий в умении, знаниях и капитале, применяемых в производстве» [стр. 157–158] [Русский перевод, стр. 113].

«Малочисленность неземледельческих классов. Ясно, что относительная численность тех людей, которые могут существовать не занимаясь земледельческим трудом, всецело определяется производительностью труда земледельцев» (гл. VI [стр. 159–160]) [Русский перевод, стр. 114].

«В Англии арендаторы, которые взялись за обработку земли в поместьях земельных собственников после того, как труд крепостных вышел из употребления, нашлись в самой деревне. Это были йомены» (там же [стр. 166]) [Русский перевод, стр. 117–118].

Мы подходим, наконец, к тому пункту, который нас здесь больше всего интересует, к фермерским рентам. Именно здесь разительно выступает превосходство Джонса; он доказывает, что то, что Рикардо и другие рассматривают как вечную форму земельной собственности, есть ее буржуазная форма, которая вообще появляется только тогда, когда, во-первых, земельная собственность перестает быть отношением, господствующим над производством, а потому и над обществом, и, во-вторых, само земледелие ведется капиталистически, что предполагает развитие крупной промышленности (по крайней мере, мануфактуры) в городах. Джонс показывает, что рента в рикардовском смысле существует только в таком [1123] обществе, базисом которого является капиталистический способ производства. С превращением земельной ренты в добавочную прибыль прекращается также прямое влияние земельной собственности на заработную плату, а это означает, другими словами, лишь то, что отныне не земельный собственник, а капиталист становится тем, кто непосредственно присваивает прибавочный труд. Относительная величина ренты зависит уже только от распределения прибавочной стоимости между капиталистом и земельным собственником, а не от самого извлечения этого прибавочного труда. Этот момент по сути дела выступает у Джонса, хотя ясно он этого и не высказывает.