Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

Решение вопроса, предложенное Миллем, лучше всего может быть охарактеризовано словами Бейли:

«Г-н Милль сделал своеобразную попытку свести действие времени к затрате труда. «Если», говорит он («Elements», second edition, 1824, стр. 97), «вино, которое выдерживается в погребе, благодаря этому возрастает в стоимости за год на то было бы правильно считать, что на него затрачено на больше труда»… Какой-либо факт было бы правильно считать имевшим [793] место лишь тогда, когда он действительно имел место. В приведенном примере, согласно предположению, ни одно человеческое существо не приблизилось к вину, не затратило на него ни одной секунды, ни малейшего движения мускулов» («A Critical Dissertation on the Nature, Measures, and Causes of Value» etc. London, 1825, стр. 219–220).

Противоречие между общим законом и более развитыми конкретными отношениями здесь хотят разрешить не путем нахождения посредствующих звеньев, а путем прямого подведения конкретного под абстрактное и путем непосредственного приспособления конкретного к абстрактному. И этого хотят достигнуть с помощью словесной фикции, путем изменения vera rerum vocabula {33} . (Перед нами, действительно, «спор о словах» [36], но он является спором «о словах» потому, что реальные противоречия, не получившие реального разрешения, здесь пытаются разрешить с помощью фраз.) Что эта манера, которая у Милля выступает еще только в зародыше, гораздо больше разрушила всю основу теории Рикардо, чем все нападки противников, обнаружится при рассмотрении взглядов Мак-Куллоха.

Милль прибегает к этому методу только в тех случаях, когда он абсолютно не находит другого выхода. Но основной его метод иной. Где экономическое отношение, — а значит и категории, его выражающие, — заключает в себе противоположности, является противоречием и именно единством противоречий, он подчеркивает момент единства противоположностей и отрицает противоположности. Единство противоположностей он превращает в непосредственное тождество этих противоположностей.

Например, товар таит в себе противоположность потребительной и меновой стоимости. Эта противоположность развивается дальше, проявляется, реализуется как раздвоение товара на товар и деньги. Это его раздвоение выступает, как процесс, в метаморфозе товара, где продажа и покупка представляют собой различные моменты одного процесса, но каждый акт этого процесса вместе с тем заключает в себе свою противоположность. В первой части настоящего сочинения я отмечал, как Милль разделывается с противоположностью тем, что фиксирует лишь единство покупки и продажи, превращает поэтому обращение в меновую торговлю, а в меновую торговлю опять контрабандным путем вводит категории, взятые из обращения [37]. Смотри еще сказанное мною там о его теории денег, в которой он применяет аналогичный подход к делу [38].

У Джемса Милля проводится негодное разделение: «О производстве», «О распределении», «Об обмене», «О потреблении».

О заработной плате Милль пишет:

«Вместо того чтобы дожидаться, пока продукты будут произведены и их стоимость будет реализована, нашли более удобным для рабочих выплачивать им их долю авансом (a l'avance). Заработная плата является той формой, которую нашли подходящей для получения ими их доли. После того как та доля продуктов, которая причитается рабочему, полностью им получена в форме заработной платы, продукты эти принадлежат исключительно капиталисту, так как он фактически купил долю рабочего и уплатил ему за нее авансом» («Elemens d'economie politique», французский перевод Паризо, Париж, 1823, стр. 33–34).

Для Милля в высшей степени характерно, что, подобно тому как деньги являются для него лишь ухищрением, изобретенным ради удобства, так и само капиталистическое отношение, по его мнению, придумано для удобства. Эти специфические общественные производственные отношения изобретены ради «удобства». Товар и деньги превращаются в капитал в результате того, что рабочий перестал участвовать в обмене в качестве товаропроизводителя и товаровладельца и, напротив, вынужден вместо товара продавать самый свой труд (непосредственно свою рабочую силу), как товар, владельцу объективных условий труда. Это отделение рабочего от объективных условий труда является предпосылкой отношения капитала и наемного труда, точно так же как оно служит предпосылкой для превращения денег (или представляющего деньги товара) в капитал. Милль предполагает это разделение, это разобщение, он предполагает отношение капиталиста и наемного рабочего, чтобы затем представить делом удобства то, что рабочий продает не продукт, не товар, а свою долю в продукте (производство которого им ни в какой мере не определяется и происходит независимо от него), до того как рабочий его произвел, [794] — или, точнее, что доля рабочего в продукте выплачивается капиталистом, превращается в деньги, до того как капиталист продал, сбыл с рук тот продукт, в котором имеет долю рабочий.

При помощи такого понимания заработной платы Милль хочет обойти специфическую трудность, связанную со специфической формой рассматриваемого отношения. Для рикардовской системы, согласно которой рабочий продает прямо свой труд (а не свою рабочую силу), трудность состоит в следующем: стоимость товара определяется рабочим временем, которого стоит производство этого товара; чем же объясняется то, что этот закон стоимости не осуществляется в самом большом из всех обменов, составляющем основу капиталистического производства, — в обмене между капиталистом и наемным рабочим? Почему то количество овеществленного труда, какое рабочий получает в качестве заработной платы, не равняется тому количеству непосредственного труда, какое он отдает в обмен на заработную плату? Для устранения этого затруднения Милль превращает наемного рабочего в товаровладельца, который продает капиталисту свой продукт, свой товар, — ибо его доля в продукте, в товаре является его продуктом, его товаром, стоимостью, производимой им в форме особого товара. Трудность Милль разрешает тем, что сделку между капиталистом и наемным рабочим, которая включает противоположность овеществленного и непосредственного труда, он изображает как обыкновенную сделку между владельцами овеществленного труда, между товаровладельцами.

Хотя Милль вследствие этой уловки сделал для себя невозможным понимание специфической природы, differentia specifica {34} того процесса, который происходит между капиталистом и наемным рабочим, но он отнюдь не уменьшил себе трудность, а увеличил ее, ибо своеобразие результата теперь уже нельзя понять из своеобразия того товара, который продает рабочий (и который обладает тем специфическим свойством, что сама его потребительная стоимость есть элемент, образующий меновую стоимость, вследствие чего потребление этого товара создает большую меновую стоимость, чем содержалось в нем самом).