Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

Рикардо, — подобно всем заслуживающим внимания экономистам, подобно А. Смиту (хотя один раз в припадке юмора Смит называет быка производительным работником) {74} , — выдвигает труд, как человеческую, более того, как социально определенную человеческую деятельность, в качестве единственного источника стоимости. От других экономистов Рикардо отличается как раз той последовательностью, с какой он стоимость товаров трактует как всего лишь «воплощение» общественно определенного труда. Все эти экономисты более или менее, — Рикардо больше других, — понимают, что меновую стоимость вещей надо рассматривать как всего лишь выражение, специфическую общественную форму производственной деятельности людей, нечто toto genere {75} отличное от вещей и их применения как вещей в производственном или непроизводственном потреблении. Стоимость для них есть в действительности лишь вещно выраженное отношение производственных деятельностей людей, различных видов их труда, друг к другу. Рикардо приводит против Сэя следующие слова Дестюта де Траси, которые, как он определенно заявляет, выражают и его, Рикардо, мнение:

«Так как не подлежит сомнению, что наши физические и духовные способности составляют наше единственное первоначальное богатство, то применение этих способностей» (человеческих способностей), «труд того или иного рода» (стало быть, труд как реализация человеческих сил), «есть наше единственное первоначальное сокровище, и только благодаря такому применению создаются все те вещи, которые мы называем богатством… Несомненно также, что все эти вещи представляют только труд, создавший их, и что если они имеют стоимость или даже две различные стоимости, они могут получать их только от… того труда, от которого они происходят» (Рикардо, цит. соч., стр. 334) [Русский перевод, том I, стр.234].

Итак, товары, вообще вещи, обладают стоимостями только как выражения человеческого [848] труда — не поскольку они суть нечто сами по себе, как вещи, а поскольку они суть воплощения общественного труда.

И вот нашлись люди, осмелившиеся утверждать, будто жалкий Мак довел взгляды Рикар-до до крайней степени заостренности, он, который в своем бездумном стремлении эклектически «использовать» рикардовскую теорию вперемешку с противоположными ей концепциями, отождествляет ее принцип и принцип всей политической экономии, самый труд как человеческую деятельность, притом общественно определенную человеческую деятельность, с теми физическими и т. п. действиями, которые свойственны товарам как потребительным стоимостям, как вещам! Он, который утрачивает само понятие труда!

Обнаглев благодаря «увертке» Милля, Мак-Куллох занимается списыванием у Сэя, вместе с тем полемизируя против него при помощи рикардовских фраз, и притом списывает как раз те фразы Сэя, которые Рикардо в 20-й главе «Стоимость и богатство» решительно оспаривает как в корне противоположные его собственным взглядам и взглядам Смита. (Рошер, конечно, повторяет, что Мак есть до крайности доведенный Рикардо [67].) Только Мак еще более нелеп, чем Сэй, который «действие» огня, машин и т. д. не называет трудом. И более непоследователен. В то время как у Сэя «стоимость» создается ветром, огнем и т. д., Мак считает создающими стоимость только те потребительные стоимости, те вещи, которые могут быть монополизированы. Как будто ветер или пар или вода могут быть применены как двигательные силы без обладания ветряной мельницей, паровой машиной, водяным колесом! Как будто люди, имеющие в своем владении и монополизирующие те вещи, обладание которыми необходимо для применения сил природы, не монополизировали также и этих сил природы! Я могу иметь сколько угодно воздуха, воды и т. д. Но факторами производства они являются для меня только в том случае, если я имею те товары, те вещи, при употреблении которых они действуют как факторы производства. В этом отношении Мак стоит, стало быть, еще ниже Сэя.

Таким образом, в этой вульгаризации взглядов Рикардо перед нами полнейшее, скудоуми-ейшее разложение его теории.

«Поскольку, однако, этот результат» (результат, вызванный действием, или операцией, него бы то ни было) «создан трудом, или действием, таких сил природы, которые не могут быть ни монополизированы, ни обращены в собственность большим или меньшим числом индивидуумов при исключении других, постольку он не имеет никакой стоимости. То, что выполняется этими силами природы, выполняется ими бесплатно» (Mac-Culloch. Notes and Supplemental Dissertations to Smith's Wealth of Nations, vol. IV, стр. 75).

Как будто то, что выполняется хлопком, шерстью, железом или машинами, не выполняется тоже «бесплатно». Машина стоит, действие машины не оплачивается. Никакая потребительная стоимость какого бы то ни было товара не стоит чего бы то ни было, после того как оплачена его меновая стоимость.

«Человек, продающий китовый жир, не требует никакой платы за его природные свойства. При оценке издержек производства китового жира он учитывает стоимость труда, примененного для добывания этого жира, и это и есть стоимость китового жира» (Carey. Principles of Political Economy. Part the first. Philadelphia, 1837, стр. 47).

Выступая против Сэя, Рикардо как раз подчеркнул, что действие, например, машины стоит не больше, чем действие ветра или воды:

«Услуги, которые… выполняют для нас силы природы и машины… полезны нам… тем, что они увеличивают потребительную стоимость; но так как они выполняют свою работу бесплатно, то… помощь, которую они нам оказывают, ничего не прибавляет к меновой стоимости» (Рикардо, цит. соч., стр. 336–337) [Русский перевод, том I, стр. 236].

Мак, следовательно, не понял даже самых простых положений Рикардо. Но хитрец думает так: если потребительная стоимость хлопка, машин и т. д. ничего не стоит, если она не оплачивается особо, помимо их меновой стоимости, то эта потребительная стоимость, напротив, продается теми, кто применяет хлопок, машины и т. д., — они продают то, что им ничего не стоит.

[849] Грубое скудоумие этого молодца можно видеть из того, что, приняв «принцип» Сэя, он затем с большой напыщенностью излагает теорию земельной ренты при помощи весьма подробного списывания у Рикардо.

Так как земля есть такая «сила природы… которая монополизирована или обращена в собственность большим или меньшим числом индивидуумов при исключении других», то ее естественное вегетативное действие, или «труд», ее производительная сила, имеет стоимость, и таким образом рента объясняется производительной силой земли, как у физиократов. Этот пример ярко характеризует манеру Мака вульгаризировать взгляды Рикардо. С одной стороны, он списывает рассуждения Рикардо, имеющие смысл только на основе рикардовских предпосылок, а с другой стороны, он воспринимает от других (оставляя за собой только «номенклатуру» или небольшие изменения в воспринятом) прямое отрицание этих предпосылок. Он должен был бы сказать: «Рента есть заработная плата земли», прикарманиваемая земельными собственниками.