Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

(Репрезентативное содержание первопорядковых регистраций, похоже, лучше всего трактовать в качестве неконцептуального содержания, так же как и параллельное ему содержание опыта. В примечании в конце книги я обсуждаю эту и некоторые другие проблемы, связанные с содержательной стороной осведомленности и содержательной стороной опыта [10].)

Очерченные мной принципы когерентности — не просто какой‑то набор метафизических фигур. Они могут играть ключевую роль в ходе эмпирической работы с сознательным опытом. Любое эмпирическое исследование сознания нуждается в качестве необходимого стартового условия в некоем предварительном рассуждении, чтобы получить возможность делать выводы о сознательном опыте на основе физических данных. Принципы когерентности задают эту необходимую точку опоры. Опираясь на них, мы обретаем методологический фундамент для эмпирического исследования сознательного опыта в целом ряде областей. Немало работ такого рода уже проводится; принципы когерентности просто выводят на свет те допущения, которые неявно предполагаются в ходе таких изысканий.

Есть, по крайней мере, три главных проекта, в которых эти принципы могли бы сыграть объяснительную роль. Во — первых, принцип структурной когерентности может содействовать реализации проекта использования фактов о физических процессах для оказания помощи при объяснении структуры специфических видов опыта. Во — вторых, когерентность сознания и осведомленности работает в качестве своего рода эпистемического рычага, позволяя исследователям делать выводы об опыте, опираясь на данные, полученные с позиции третьего лица. И, в — третьих, когерентность сознания и осведомленности может служить фоновым принципом при поисках физических коррелятов сознания. Я рассмотрю их по очереди.

Первый из этих проектов ярче всего может быть проиллюстрирован современной практикой. Использование эмпирической работы с нейробиологическими и когнитивными процессами для прояснения структурных черт опыта является самым обычным делом. Я, к примеру, уже обсуждал то обстоятельство, что исследование процессов, лежащих в основании цветного зрения, может значительно содействовать объяснению структуры феноменального цветового пространства. Аналогичным образом, исследование топографических карт визуальных участков коры головного мозга помогает прояснить структуру феноменального визуального поля, а исследование процессов, протекающих в слуховой коре, помогает нам понять многие структурные аспекты слуховых переживаний (к примеру, отношения высот звуков и моменты, связанные с направлением). Нечто подобное справедливо и для многих других феноменальных областей.

Кто‑то мог бы выказать удивление: как информация о физических процессах могла бы использоваться для прояснения характеристик опыта — учитывая то, что я говорил о невозможности редуктивного объяснения? Принцип структурной когерентности позволяет нам понять, что происходит. В сущности, этот принцип используется как фоновое допущение для наведения моста от характеристик физических процессов к характеристикам опыта. Если мы исходим из когерентности структуры сознания и структуры осведомленности, то для объяснения какого‑то специфического аспекта первого нам нужно лишь объяснить соответствующий аспект второго. Оставшаяся работа проделывается этим соединительным принципом.

Если, к примеру, речь идет о цвете, то информация о физических процессах дает нам редуктивную картину структуры осведомленности, объясняя релевантные сходства и различия визуальных стимулов, которые обрабатываются колористической системой и делаются доступными для последующего использования теми или иными системами. После того, как мы получили в свое распоряжение эту картину релевантной структуры осведомленности о цвете, принцип когерентности говорит нам, что эта структура будет отражаться в структуре опытного переживания цвета. Поэтому, если мы исходим из принципа когерентности, то функциональное объяснение визуальных процессов оказывается косвенным объяснением структуры феноменального цветового пространства. Тот же метод можно применять и для объяснения многих других характеристик опыта.

Некоторые авторы были до такой степени впечатлены когерентностью структуры сознания и познания, что высказывали предположение о том, что для физического объяснения сознания больше ничего и не нужно. Ван Гулик (van Gulick 1993), к примеру, отмечает тот факт, что структура нашего цветового пространства напрямую соответствует структуре, репрезентированной при визуальной обработке информации, и высказывает предположение, что это закрывает «провал в объяснении», предоставляя функциональное объяснение ощущения цвета. Кларк (Clark 1993) посвящает целую книгу данной стратегии, доказывая, что чувственные качества могут быть полностью объяснены рассмотрением отношений сходства и различия, существующих внутри квалитативных пространств.

Если сказанное мной выше верно, эти тезисы слишком сильны. Во — первых, данный метод не объясняет внутреннюю природу переживания цвета, о чем свидетельствует возможность сохраняющей структуру инверсии спектра. В лучшем случае, он объясняет структуру отношений между переживаниями такого рода или между частями сложного переживания; так что для полного объяснения сознания требуется нечто большее. Во — вторых — и это еще более важно — никакое объяснение структуры осведомленности не объясняет, почему она вообще сопровождается опытом, именно потому, что оно не может объяснить, почему принцип структурной когерентности вообще работает. Приняв этот принцип как фоновое допущение, мы уже вышли за пределы редуктивного объяснения: данный принцип просто допускает существование сознания и никак не объясняет его. Это разновидность нередуктивного объяснения — мы исходим из существования сознания и пытаемся объяснить какие‑то из его свойств.

Внутри этих границ принцип структурной когерентности предоставляет нам исключительно полезное объяснительное отношение между физическим и феноменальным. Если мы хотим объяснить какую‑то структуру, явленную нам в области феноменального, скажем, переживаемые нами соотношения музыкальных аккордов, то мы можем исследовать функциональную организацию соответствующей психологической области, пользуясь достижениями когнитивной науки и нейронауки для редуктивного объяснения структуры осведомленности в этой области. Действуя подобным образом, мы даем объяснение структуре феноменального с учетом того вклада, который вносит принцип структурной когерентности. Из‑за того, что мы обращаемся к этому принципу, данные действия не позволяют объяснить само сознание, но все же позволяют объяснить многие характерные черты, присущие конкретной феноменальной области.