Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Первичные интенсионалы многих наших понятий действительно подразумевают каузальную характеристику: в данном центрированном мире они указывают на соответствующую сущность, каузально связанную с центром. На этой идее основана так называемая каузальная теория референции. Но нет оснований считать, что первичный интенсионал должен работать подобным образом. Имеется множество других функций, которые в гипотетическом центрированном мире указывают на сущность, лишенную каузальной связи с центром. Подобные функции могли бы создавать безупречные первичные интенсионалы с безупречным референтом.

Кроме того, существование первичного интенсионала — даже в тех случаях, где он характеризуется каузально, — никак не зависит от каузальной связи с референтом. Первичный интенсионал независим от тех событий, которые происходят в актуальном мире. Каузальная связь нередко может играть какую‑то роль при оценке первичного интенсионала в мире, но эта роль сильно отличается от роли, играемой при определении самого первичного интенсионала. В самом деле, некоторые наши понятия (к примеру, «Санта — Клаус») вообще лишены референта, и тем не менее у них есть первичный интенсионал — интенсионал, который мог бы указывать на референт, если бы мир оказался устроен надлежащим образом.

Зачастую каузальная связь с референтом играет определенную роль при получении понятия, то есть при формировании первичного интенсионала. Можно было бы попробовать доказать, что даже в случае «самой большой звезды во Вселенной» каузальные связи с миром содействуют получению базовых понятий, из которых формируется это комбинированное понятие. Но представляется, что здесь опять‑таки нет серьезных причин утверждать, что существование первичного интенсионала требует каузальной связи с соответствующим предметом. Даже мозг в бочке — несмотря на его каузальную изоляцию — мог бы обладать понятиями с первичными интенсионалами (хотя большинство из них было бы интенсионалами, которым не удовлетворяло бы ничего из существующего в мире). Еще раз отметим, что состав первичного интенсионала независим от таких каузальных связей.

Каузальное отношение занимает центральное место во множестве наших понятий по той естественной причине, что мы обычно отсылаем к тому, о чем мы знаем , а знаем мы, как правило, о тех вещах, с которыми мы каузально связаны. Но мы уже видели, что имеется весомое основание отвергнуть каузальную модель знания, по крайней мере тогда, когда речь идет о сознании: в последнем случае наше знание является более непосредственным. Поэтому чтобы отсылать к сознанию, нам не нужно отсылать к нему через интенсионал, который указывает на то, что каузальным образом связано с данным центром; мы можем делать это через интенсионал, указывающий на то, с чем этот центр непосредственно знаком.

В любом случае важно то, что (1) мое понятие «сознания» может иметь первичный интенсионал независимо от существования каузальной связи с референтом (так как существование первичного интенсионала никогда не зависит от подобной каузальной связи); и что (2) первичный интенсионал может указывать на референт независимо от существования каузальной связи с референтом (так как нет причин считать, что первичный интенсионал может указывать на референт только благодаря каузальной связи). Этот интенсионал специфицирует безупречную функцию от центрированных миров к характеристикам этих миров; в нашем мире есть то, что удовлетворяет этому интенсионалу, и поэтому у моего понятия есть референт. Как мы видели, в сознании есть что‑то от базового понятия (так же как, возможно, в пространстве и времени), так что не стоит надеяться найти такую детальную характеристику этого интенсионала, какую можно найти для ряда других понятий; вместе с тем нет основания считать, что оно не годилось бы для указания на референт в каком‑то мире.

Даже если согласиться с тем, что дуализм свойств можно совместить с отсылками к сознанию, остается немало интересных головоломок, связанных с содержанием наших феноменальных понятий и убеждений. Во — первых, возникают вопросы о природе интенсионалов наших понятий — как общих понятий, таких как «сознание», так и более конкретных, таких как «переживание красного»: на что именно они указывают в некоем данном мире? И во — вторых, возникают вопросы о том, что составляет содержание наших понятий: конституируется ли это содержание только нашей психологической природой или же психологической и феноменальной, и какую роль играет каждая из них? У меня нет окончательных суждений на этот счет, но я попробую хотя бы затронуть эти вопросы.

Интересный путь работы с некоторыми из этих вопросов подразумевает рассмотрение того, имеется ли различие между содержанием моих феноменальных убеждений и соответствующих убеждений зомби, и если да, то в чем оно состоит? Я возвращаюсь здесь к рассуждениям скорее об «убеждениях», чем о «суждениях», так как вопрос состоит именно в том, присутствует ли в содержании феноменального убеждения некий элемент, выходящий за пределы содержания феноменального суждения, являющегося, как мы договорились, исключительно психологической сущностью. По крайней мере в целях обсуждения я допущу, что зомби обладает убеждениями (хотя очевидно, что его убеждения не выходят за пределы его суждений). Вопрос в том, существует ли какое‑то различие между содержанием его и моих убеждений. В частности, в чем разница — если она вообще существует — между условиями истинности моих и его убеждений и между интенсионалами соответствующих им понятий?

Один из возможных путей состоит в полном отождествлении содержания наших убеждений и понятий. Согласно этой позиции, зомбийные понятия «сознания» и «переживания красного» имеют те же первичные интенсионалы, что и мои понятия об этом, а его убеждения — те же самые (первичные) условия истинности. Его понятие «сознающее существо», к примеру, тоже указывает на сознающие существа в данном центрированном мире. Дело лишь в том, что в его мире отсутствуют такие существа или по крайней мере что он не таков. Поэтому его убеждение «я обладаю сознанием» имеет те же условия истинности, что и мое убеждение; разница лишь в том, что его убеждение ложно, а мое истинно.

Чтобы оценить эту линию рассуждений, надо рассмотреть ряд частных вопросов. Во — первых, когда зомби говорит: «Я обладаю сознанием», говорит ли он нечто ложное? Кто‑то мог бы сказать, что нет: мы должны снисходительно интерпретировать его замечание, так, будто его понятие отсылает к некоему функциональному свойству, которое он реализует, и тогда его высказывание истинно [7]. Но ведь зомби (по крайней мере если это мой зомбийный двойник) наверняка будет настаивать, что его понятие не является функциональным: он имеет в виду свойство, выходящее за пределы его способности различать, категоризировать, давать отчеты и т. п. И кажется, что у нас нет оснований не верить ему на слово. Разумеется, мы можем интерпретировать его фразы «дефляционно», и тогда такие заявления, как «ко мне вернулось сознание», могли бы оказываться истинными в обыденных контекстах, но по крайней мере в философских контекстах кажется оправданным оценивать его понятия с позиции более высоких стандартов, на которые он ориентируется, и тогда его убеждения оказываются ложными. И дело не в том, что он пребывает в состоянии концептуальной путаницы, которая могла бы быть устранена более тщательным концептуальным анализом. (Если бы он мог сделать это, я тоже мог бы сделать это; но данное обсуждение предполагает, что я не нахожусь в состоянии подобной концептуальной путаницы.) Поэтому кажется, что в определенном отношении мы вправе говорить о ложности его высказываний о сознании [9].