Георг Шустер - История тайных обществ, союзов и орденов

Далее, участникам союза вменялось в обязанность поддерживать между собой «братское содружество» и избегать всего, что могло бы разорвать эту братскую связь. Судя по тем принципам, которые проповедовал доблестный Цезен, его общество также вело борьбу за свободу веры и совести и содействовало устранению разъединяющих людей национальных, церковных и сословных противоречий. В Академии трех роз преобладал нижненемецкий элемент. Но само собою разумеется, что, соответственно универсальному характеру союза, общество охотно открывало свои двери и иностранцам и принимало в свои члены чехов, венгров, голландцев и французов.

В 1633 г. в Страсбурге было учреждено Чистосердечное общество елки, организованное опять‑таки по образцу итальянских академий и ставившее своей задачей «поощрение наук». Его творцом был венский студент Исаия Руммлер фон Левенгальтам, ученик Бернеггера, друг Цезенаи Гаредерфера. В нем участвовали, главным образом, студенты. С внешней стороны Общество елки старалось придать себе вид поэтической школы, причем оно стремилось поддержать традиционные формы поэзии и отвергало метрические требования искусственной поэзии силезкого певца (М. Опица).

В 1644 г. в Нюрнберге возникло товарищество, уцелевшее в виде литературного общества до наших дней. Основателем его был Филипп Гаредерфер, ученый, много ездивший по свету и принадлежавший к нескольким академиям. Старый устав ордена, составленный по образцу устава Академии Tetronati в Сиене, утерян. Поэтому сведения о первоначальном характере этого общества скудны. Но, согласно отдельным указаниям его основателя, за главный принцип ордена можно принять завет — не допускать в общество «врагов добродетели и языка немецких богатырей», «усердно молиться, прилежно учиться, сохранять веселый нрав и никого не оскорблять». Кроме того, есть основания предполагать, что Орден Цветов сначала предполагалось сделать чем‑то вроде питомника для Академии Пальмы.

Учреждению содействовали теолог Иоганн Клай (ум. 1636) и Зигмунд Бетулиус фон Биркен, сын чешского священника, историк и языковед (ум. 1681). В 1658 г. Биркен, некоторое время служивший воспитателем при Вольфенбютгельском дворе, был принят в Орден Пальмы, а в 1679 г. стал членом одной из падуанских академий.

Скрывая свои религиозно — нравственные задачи, Орден Цветов тоже выступил в качестве соперника против последователей Опица и создал пастушескую поэзию Тегница под хитросплетенным названием: «Поэтическая воронка, переливающая в шесть часов немецкое стихо- и рифмотворство». Это удивительное произведение сохранилось в народной памяти под названием «нюрнбергской воронки».

Гаредерфер издал в противовес Опицу свою собственную поэтику и в сотрудничестве с бойкими перьями своих товарищей создал целый ряд высокопарных поэтических произведений. Пасторали и виноградарские песни нюрнбергские триумвиры считали высшим и самым первоначальным родом поэзии, и от ужасов Тридцатилетней войны они бежали в фантастический мир грез и крайнего идеализма, «где лишь любовь наносит жестокие раны, где жизнь проходит среди роз, вблизи прелестных ручьев, среди роскошного убранства садов, под звуки флейты Пана и свирелей, где жизнь омрачает лишь отвергнутая любовь или печаль по ягненку» — идиллия в витиеватом стиле, напоминающая своею задушевностью Клода Лоррена.

Члены ордена носили на зеленой шелковой ленте свою эмблему, в виде серебряной пластинки, величиной в галер, и украшали себя пастушескими именами из популярного тогда пастушеского романа «Аркадия». На эмблеме изображен был цветок — кавалерская звезда (Granadilla); и над ними были слова: «Общество Цветов», а под ним: «Все — во славу неба». На др)гой стороне была изображена семитоновая флейта с надписью: «Все сливается в один звук».

При выборе членов соблюдалась всевозможная осторожность. Это видно, между прочим, из того, что в период 1644–1658 гг. было принято всего 13 человек. Нас не должен поражать тот факт, что значительный элемент в Ордене Цветов составляли люди, бежавшие от религиозного преследования. После пражской катастрофы вольный имперский город на Пегнице долгое время служил местом сбора для чешских и австрийских изгнанников.

Ни одному поэту, после Опица, пылкие современники не воздавали такой восторженной хвалы, как «Аполлону Севера» Иоганну Ристу (1607–1667) из Оттенцена. Человек разносторонних познаний, не чуждый чрезмерной вычурности, благочестивый проповедник на кафедре, известный под именем «Гиганта» в Плодоносном обществе, под именем «Дафниса из Кимврии» в Ордене Цветов, — он был священником в Веделе близ Альтоны. Этот плодотворный поэт достиг громкого успеха даже в католических кругах, чем он был обязан, главным образом, своим духовным песням. За немногими исключениями, все это религиозное рифмоплетство, тривиальное по стилю, лишенное подъема и задушевности, вращается среди обычных христианских образов и представлений. Если сравнивать эту бессильную, поверхностную стряпню с торжественной величавостью и вдохновением лютеровских песен, с непосредственной свежестью и нежной задушевностью, которые захватывают нас в религиозных стихотворениях какого‑нибудь Флеминга, Симона Даха, Георга Неймарка, Пауля Герхарда, то положительно становится непонятным славословие, которое выпало на долю их автора. Но дело в том, что всякое время имеет таких писателей, каких оно требует и стоит. А духовный уровень той эпохи оказался очень невысок. И все‑таки это было счастьем для немецкого народа, что пред грубым поколением, прошедшим чрез ужасные бедствия тридцатилетней войны, опускавшимся уже под гнетом нужды и материальных забот, раздались благочестивые речи некоего Риста, и оно затихло и с глубоким участием внимало голосу, который заговорил к нему с высоты немецкого Парнаса в такой прозаической, удобопонятной форме. Рист сделался пфальцграфом, венчанным поэтом и был возведен императором Фердинандом III в дворянское сословие.

В 1660 г. на нижней Эльбе появляется общество Ордена Лебедя, основателем которого называют Иоганна Риста. Это был Братский союз, главною задачей которого считались невинные занятия музыкою и поэзией. Напротив того, выдвигавшаяся в других академиях задача очищения языка, по — видимому, не входила в число его целей. Кое — какие, не лишенные интереса, сведения об уставе и истинных стремлениях этого малоизвестного общества, можно почерпнуть в Deutscher Zimber‑Swan, защитительной записке, появившейся в Любеке в 1667 г. и принадлежавшей перу Кондорина (Яна ф. Гевеля).

Согласно этой записке, «мудрый цех славного Zimber‑Swan , в угождение Богу и на благо человечества», был посвящен служению «семи искусствам, семи наукам и семи основным добродетелям» и был организован наподобие Плодоносного общества.