Георг Шустер - История тайных обществ, союзов и орденов

Древнее представление о том, что он умеет выйти из всякого затруднения посредством остроумных измышлений, сделало его могучим покровителем всех предприятий, которые требуют ловкости и хитрости, изворотливости и пронырливости, убедительных речей и таинственного молчания.

Боги неба постепенно утратили свой первоначальный характер олицетворенных сил природы; гораздо дольше сохранили этот характер таинственные силы, обитающие в мрачных недрах земли и в водной стихии.

Брат Зевса Посейдон властвует над морями и всеми водами вообще. Этот свирепый повелитель своим ужасным трезубцем возмущает безбрежный океан, и взбешенные волны бурно бьются о берег, затопляют целые страны и погребают в своих недрах города; и он с гневом вонзает свой трезубец в землю, и земля содрогается и трепещет. Но этим же оружием он извлекает из твердой скалы журчащие ключи и нежно лепечущие ручьи, которые орошают чудесные долины. Он вызвал к жизни быстрого коня — пенящиеся волны — и обуздал его бурные порывы. Он покровительствует всем смелым предприятиям, совершаемым верхом на коне или в колеснице. Он посылает разрушительные вихри и попутные ветры. По мановению его руки корабли тонут в бушующем море или благополучно проходят в безопасную гавань. Поэтому он считается могущественным защитником и добрым покровителем морских предприятий, мирного мореплавания и жестоких морских сражений.

Ему подчинены переменчивый Протей — обладающий даром прорицания старец мира, бесчисленные полчища трубящих в раковины тритонов и прекрасные девы моря, сирены; притаясь на уединенных утесах, они подстерегают мимо плывущего моряка и, коварные, как зеркальная гладь океана, под которой скрывается гибельный коралловый риф, обольстительными песнями заманивают туда, где ожидает гибель. Они являлись «живым олицетворением рокочущей морской пучины и таинственных демонических сил, скрывающихся в ее недрах».

Наименьшую роль среди земных богов играет старая богиня Гея, дарующая плодородие, мать всего живущего, которая была в то же время богиней смерти. Зато особенное внимание привлекала возникающая из нее и пышно развивающаяся жизнь природы, которая уже в древнюю эпоху пелазгов олицетворялась в Дионисе и Деметре.

Дионис, великий бог радости, придававший плодам приятную сладость, а винограду — опьяняющую силу, считался воплощением могучего плодородия и изобилия.

Покровитель садов и виноградников, Дионис, подобно Деметре, был добрым блюстителем культуры и нравственной чистоты. Своими прекрасными дарами он радовал человеческие сердца: соединял людей для общественных увеселений, для радостного наслаждения жизнью, покровительствовал просвещению и обуздывал грубые силы природы. Пантеру и льва впрягал он в свою победоносную колесницу и принуждал к повиновению лесных духов, сатиров и искусных в волшебстве обольстительных нимф. Подобно Аполлону, внушал любовь к пению и поэзии, но созданная им поэзия отличается большею живостью, страстностью, его музыка более шумная, более звучная.

Деметра — олицетворение силы природы; она способствует созреванию хлебов и полевых плодов. В то же время она блюстительница чистоты нравов.

Вечно повторяющееся возникновение и разрушение в великом хозяйстве природы так тесно сплетались с человеческой жизнью, что греческий культ и народные верования, греческое искусство и религия связывали с таинственной деятельностью стихийных и земных богов.

Вдумчивый эллин наблюдал, как распускалось и расцветало растительное царство; он видел, что осенью вся растительность возвращалась в материнское лоно, из которого выходила весной. Инстинктивно обращал он свой пытливый взор на человеческую жизнь. И здесь он замечал непосредственное соприкосновение жизни и смерти. Обитающие на земле поколения лишь короткое время остаются на залитой солнечными лучами поверхности и затем спускаются в мрак подземного царства.

Это соотношение жизни и смерти находит свое символическое выражение в прелестном мифе о насильственном похищении дочери Деметры, юной Персефоны, мрачным повелителем подземного царства. Персефона была связующим звеном между надземным и подземным мирами, принадлежа им обоим, а ее страшный супруг, Аид, властвовал в тех местах, где обитают ужасы смерти и мрачные силы рока.

Проникнутые мрачною скорбью и отравляющие жизнь представления о подземном мире и его ужасах должны были вызвать ощущение большей зависимости от божества земли, чем от повелителей неба и вод, и сообщать их культу характер глубокой печали, беспросветного уныния, мечтательного мистицизма. Когда же впоследствии, под влиянием мистерий, темным духам мрачного подземного царства была приписана благодетельная животворящая сила, поклонение им превратилось до известной степени в светлый, полный пламенной радости культ.

В древней Греции не существовало одной общей религии, не было церкви, — были только местные культы, но и они являлись государственными учреждениями.

Истинными исполнителями культа в Греции, как и у всех других народов, были жрецы. Но им не хватало единообразия в служении богам, и они не представляли собою особой касты. Они не были единственными посредниками между людьми и богами. Каждый признанный культ допускал к совершению обрядов, к чтению молитв, к принесению жертв и жертвенных даров и т. д. также и других лиц; отцы делали это за свои семейства, высшие должностные лица — за государства.

Служение богам лежало на обязанности жрецов, служение богиням обыкновенно предоставлялось жрицам. В период их служения им в большинстве случаев вменялось в обязанность соблюдение безбрачия и целомудрия. Уже у Гомера (Илиада, VI) встречаем мы жрицу Афины, Феано. То же имя носила другая жрица, которая отказалась проклясть Алкивиада, осужденного жрецами и преданного ими проклятию за оскорбление Элевсинских мистерий. Она мотивировала свой отказ в следующих прекрасных словах: «Я жрица, и я призвана давать благословение, а не изрекать проклятия» (см. «Алкивиаду» Плутарха).

Жреческое достоинство отчасти было наследственным в известных семьях, отчасти же должности жрецов замещались по назначению правительства или же по избранию представителей родов; нередко также они продавались тем, кто предлагал наибольшую плату. Ничем не объединенные, жрецы различных храмов и мистерий даже и не пытались занять влиятельное положение в государстве или же начать преследование кого‑нибудь из своих сограждан, принадлежавших к другому культу.

Влияние жрецов распространилось на местности, считавшейся местопребыванием тех богов, служению которых исполнители культа себя посвятили.