Элвин Тоффлер - Война и антивойна

Если сравнить новые характеристики военного дела с характеристиками новой экономики, параллели становятся несомненными.

Никто не станет полностью сбрасывать со счетов важность, скажем, сырья или труда в производстве. Точно так же абсурдно было бы игнорировать материальные элементы в поражающей способности. И не было такого времени, когда кто-нибудь отрицал бы важность знаний для войны.

Тем не менее сейчас происходит революция, которая ставит знание в различных формах во главу угла военной мощи. И в созидании, и в разрушении знание уменьшает потребности в других ресурсах.

Война в Заливе, как пишет Алан Д. Кэмпен, «была войной, где унция кремния в компьютере могла действовать сильнее тонны урана». Кэпмен знает, о чем пишет. Он отставной полковник ВВС и бывший директор отдела командования и управления в Оборонном департаменте США. Сейчас он работает в Ассоциации связи и электроники вооруженных сил и является автором и редактором сборника «Первая информационная война», где собраны ценные технические документы о войне в Заливе, откуда мы и взяли некоторые следующие данные.

Он утверждает, что «знание по важности сравнялось с вооружением и тактикой, дав жизнь той концепции, что врага в принципе можно поставить на колени путем разрушения и вывода из строя средств командования и управления».

Одним из показателей растущей роли знания в военном деле является компьютеризация. Согласно Кэпмену, «практически каждый элемент военного дела сейчас автоматизирован и требует возможности обмена большими объемами данных в различной форме». К концу «Бури в пустыне» более 3000 компьютеров в зоне боевых действий были связаны с компьютерами в США.

Телевидение показывало самолеты, пушки и танки, но не невидимый и неощутимый поток информации, данных и знания, которые теперь требуются для выполнения самых обычных военных функций. Кэпмен указывает: «Большинство функций наземных баз ВВС автоматизированы. Функции снабжения и обслуживания рутинным образом выполняются с компьютеров района стоянки самолетов».

«На высших уровнях командования, — пишет майор Т. Дж. Гибсон, военный специалист по информации, — сосредоточения и силы противника отслеживаются и анализируются компьютерами, способы действий выбираются программами, использующими искусственный интеллект, а кадровая и снабженческая информация компилируется и отслеживается по электронным таблицам».

Над Заливом летали две единицы наиболее мощного информационного оружия — АВАКС и «Джей-старз». Самолет «Боинг-707», набитый компьютерами, приборами связи, радарами и датчиками, то есть АВАКС, просматривал небо на 360 градусов, обнаруживая вражеские самолеты или ракеты, и передавал данные целеуказания перехватчикам и наземным войскам.

Аналогичной системой, следившей за землей, была «Джей-старз» — радарная система целеуказания и наведения. Она предназначена для обнаружения, вывода из строя и уничтожения второго и последующих эшелонов наземных сил противника — та самая задача, которую ставил Старри.

Отдавая должное роли, которую сыграл ТРАДОК в разработке «Джей-старз» и других главных систем, использованных в Заливе, генерал-майор Томас С. Свалм из ВВС США указывает, что система «Джей-старз» давала наземным командирам «картину передвижений противника в тот момент, когда они совершались, на расстоянии до 155 миль» в любых погодных условиях.

Два самолета «Джей-старз» сделали 49 боевых вылетов, идентифицировали более 1000 целей, в том числе колонн, танков, грузовиков, бронетранспортеров и артиллерийских орудий; под их управлением работали 750 истребителей. Как говорит Свалм, самолет, направляемый системой «Джей-старз», в девяноста процентах случаев находил цели с первого захода.

В то самое время силы, когда коалиции интенсивно собирали, анализировали и распространяли информацию, они с той же интенсивностью разрушали информационные системы и системы связи противника. В окончательном отчете Пентагона Конгрессу о ведении войны в Персидском заливе указывалось, что самые первые атаки были направлены на радиорелейные башни, телефонные станции, коммутаторы, узлы волоконно-оптической связи и мосты, по которым проходили коаксиальные кабели связи. В результате иракское командование либо теряло связь вообще, либо должно было прибегать к резервным системам, доступным для перехвата, что давало ценные разведданные. Такие атаки сочетались с прямыми ударами по самим командным и политическим центрам Саддама с целью изолировать или уничтожить иракское руководство и отрезать его от действующих войск.

Иначе говоря, задача состояла в том, чтобы дезорганизовать работу мозга и нервов иракской армии. Если война в каком-то смысле оказалась «хирургической», то это была «нейрохирургия».

Чем больше это понимают, тем сильнее становится во всех частях света признание факта, что экономика умственной силы, вроде экономики США, Японии или Европы, требует и того, чтобы в основе военной силы тоже были мозги. Естественно, как мы скоро увидим, даже технически непередовые страны стремятся увеличить долю использующих знание сил в своих армиях.

Дух этого нового мышления лучше всего выразила Фатима Мернисси, весьма выдающийся марокканский социолог, феминистка и страстный критик роли США в войне в Заливе с мусульманских позиций. «Своим превосходством, — указывает Мернисси, — Запад обязан не столько военной технике, сколько тому, что все его военные базы — лаборатории, войска — мозги, армии ученых и инженеров».

Вполне может наступить день, когда больше солдат будет вооружено компьютерами, чем автоматами. Министерство обороны США двинулось в этом направлении в 1993 году, когда ВВС США заключили контракт на покупку более 300 000 персональных компьютеров.

Короче говоря, знание сейчас стало центральным ресурсом для разрушения, как и центральным ресурсом производства.

Если, как подчеркивали Старри и Морелли, захват инициативы, лучшая разведка и связь и лучше обученные солдаты, имеющие более сильную мотивацию, стоят вместе больше, чем просто численность, то военный баланс сил может определяться нематериальными и трудно поддающимися количественному учету факторами, а не обычными и легко подсчитываемыми факторами, к которым привыкли генералы Второй волны.

Как и в случае устаревших методов учета в экономике, военная литература полна сложных количественных формул, которые сравнивают силы войск в терминах численности и военной техники. Международный институт стратегических исследований — один из лучших в мире и наиболее авторитетных источников военных данных. Его ежегодник «Военный баланс» зачитывается до дыр военными планировщиками и обозревателями всего мира. В нем дается детальная информация о том, сколько людей, танков, вертолетов, машин, самолетов, ракет или подводных лодок находятся в распоряжении каждой из армий мира. Мы лично тоже интенсивно им пользовались. Но в нем мало дается сведений о приобретающих все большее значение нематериальных факторах. В будущем он, быть может, станет нам сообщать, какими вычислительными мощностями или пропускной способностью средств связи располагает та или иная армия.