Иустин Попович - Философия и религия Ф.М. Достоевского

Под мерзкой корой греха кроется безгрешная сущность твари, богозданная и райская. Грех — отвратительное наслоение, которым человечество заглушило эту сущность. Поэтому христоликая личность смиряется ниже всякой твари, чувствует себя ответственной за трагизм твари, поэтому и молит тварь о прощении: «Птички Божии, птички радостные, простите и вы меня, потому что и пред вами я согрешил» [474] Братья Карамазовы. С. 334. . В богозданной сущности своей жизнь есть рай. Почувствовать это — значит пережить и познать все счастье, всю радость. Чтобы испытать это, человеку не нужны многие месяцы! «Да чего годы, чего месяцы!…Что тут дни‑то считать, и одного дня довольно человеку, чтобы все счастье узнать. Милые мои, чего мы ссоримся, друг перед другом хвалимся, один на другом обиды помним: прямо в сад пойдем и станем гулять и резвиться, друг друга любить и восхвалять, и целовать, и жизнь нашу благословлять» [475] Там же. .

Жизнь — то, что нужно благословлять, ибо каждая тварь имеет бутон, в котором находится капля небесного счастья. Эти бутоны раскрываются над солнечной душой христоликого человека и капают счастье в его жаждущее сердце. Дивной душе князя Мышкина вся тварь открывает небесную сторону своего существа, и он, очарованный этим, спрашивает: «Неужели в самом деле можно быть несчастным? О, что такое мое горе и моя беда, если я в силах быть счастливым? Знаете, я не понимаю, как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его? Говорить с человеком и не быть счастливым, что любишь его! О, я только не умею высказать… а сколько вещей на каждом шагу таких прекрасных, которые даже самый потерявшийся человек находит прекрасными? Посмотрите на ребенка, посмотрите на Божию зарю, посмотрите на травку, как она растет, посмотрите в глаза, которые на вас смотрят и вас любят…» [476] Идиот. С. 594. .

Когда человек христоликими добродетелями возрастит свою душу, тогда он всю тварь чувствует как органическую часть своего существа: в его душу сходятся души всех тварей, в его сердце вплетаются нервы всех тварей, и его личность расширяется до бесконечности и живет многоразличной жизнью всех тварей. «Юноша, брат мой, — рассказывает старец Зосима, — у птичек прощения просил: оно как бы и бессмысленно, а ведь правда, ибо все как океан, все течет и соприкасается: в одном месте тронешь — в другом конце мира отдается. Пусть безумие у птичек прощения просить, но ведь и птичкам было бы легче, и ребенку, и всякому животному около тебя, если бы ты сам был благолепнее, чем ты есть теперь, хоть на одну каплю да было бы. Все как океан, говорю вам. Тогда и птичкам стал бы молиться, всецелою любовию мучимый, как бы в восторге каком, и молить, чтоб и он грех твой отпустил тебе. Восторгом же сим дорожи, как бы ни казался он людям бессмысленным» [477] Братья Карамазовы. С. 369. .

Алеша свято хранит этот завет. Он не только любит, но и опьянен любовью ко всем людям и ко всей твари. Чудесная красота его христоликой вселюбви трогательно описана в главе, получившей название «Кана Галилейская». В то время как отец Паисий читает Евангелие над гробом, в котором лежит тело почившего старца Зосимы, Алеша тихо молится. «Обрывки мыслей мелькали в душе его, загорались, как звездочки, и тут же гасли, сменяясь другими, но зато царило в душе что‑то целое, твердое, утоляющее, и он сознавал это сам. Иногда он пламенно начинал молитву, ему так хотелось благодарить и любить… Но, начав молитву, переходил вдруг на что‑нибудь другое, задумывался, забывал и молитву, и то, чем прерывал ее. Стал было слушать, что читал отец Паисий, но, утомленный очень, мало–помалу начал дремать…

И в третий день брак бысть в Кане Галилейской, — читал отец Паисий…»<���…>

И в уме Алеши проносится, как вихрь: «Ах, да… я это место люблю. Это Кана Галилейская, первое чудо… Ах, это чудо, ах, это милое чудо. Не горе, а радость людскую посетил Христос, в первый раз сотворяя чудо, радости людской помог…«Кто любит людей, тот и радость их любит…«Это повторял покойник [т. е. старец Зосима] поминутно, это одна из главнейших мыслей его была…<���…>Все, что истинно и прекрасно, всегда полно всепрощения, — это опять‑таки он говорил…»

Среди гостей на брачном пиру Алеша видит и старца Зосиму: «Как… И он здесь? Да ведь он во гробе… Но он и здесь… Встал, увидал меня, идет сюда… Господи!..

Да, к нему подошел он, сухенький старичок, с мелкими морщинками на лице, радостный и тихо смеющийся. Гроба уже нет, и он в той же одежде, как и вчера… Лицо все открытое, глаза сияют. Как же это, он, стало быть, тоже на пире, тоже званный на брак в Кане Галилейской…

— Тоже, милый, тоже зван, зван и призван, — раздается над ним тихий голос. — Зачем сюда схоронился, что не видать тебя… пойдем и ты к нам.

Голос его, голос старца Зосимы…<���…>

— Веселимся, — продолжает сухенький старичок, — пьем вино новое, вино радости новой, великой; видишь, сколько гостей?<���…>А видишь ли Солнце наше, видишь ли Его?

— Боюсь… не смею глядеть… — прошептал Алеша.

— Не бойся Его. Страшен величием пред нами, ужасен высотою Своею, но милостив бесконечно; нам из любви уподобился и веселится с нами, воду в вино превращает, чтобы не пресекалась радость гостей, новых гостей ждет, новых беспрерывно зовет и уже на веки веков… Вон и вино несут новое, видишь, сосуды несут…

Что‑то горело в сердце Алеши, что‑то наполнилоего вдруг до боли, слезы восторга рвались из души его… Он простер руки, вскрикнул ипроснулся…» [478] Там же. С. 413-415. -

Здесь тайна жизни человеческой развивается в радость, в великую, вечно новую радость. Христоустремленная душа человеческая завершает свой подвиг — небесным браком. И через нее вся богозданная тварь. Вот, в своей чудесной красоте вся тварь — непрерывное первое чудо в Кане Галилейской. Тронет Христос Своей чудотворной рукой многострадальную тварь — вся она становится новой, и радостной, и сладостной. Горькую жизнь твари Он усладил Собою; от Него жизнь всегда нова, всегда полна вина нового, вина радости великой, ибо Он всегда здесь; Он превращает пресную воду жизни в вино вечно новой радости, чтобы измученные обитатели нашей планеты не потеряли драгоценного чувства, что этот мир всегда — первое чудо, никогда не бывшее, а всегда новое и сладостное; Он непрестанно зовет всех людей быть Его гостями, пить Его вино новое, веселиться с Ним, быть всегда с Ним, вечно жить в присутствии Его, в свете чудесной и чудотворной красоты Пресветлого Лика Его.

Пораженный удивительным видением первого Христова чуда, Алеша выходит из келии.

«Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих сияющих звезд. С зенита до горизонта двоился еще неясный Млечный Путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегла землю.<���…>Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась со звездною… Алеша стоял, смотрел, и вдруг, как подкошенный, повергся на землю.