Иустин Попович - Философия и религия Ф.М. Достоевского

Проснувшись, Достоевский почувствовал, что все его существо наполнено бескрайней вселюбовью и вечной истиной. «О, теперь жизни и жизни! — восклицает он. — Я поднял руки и воззвал к вечной истине; не воззвал, а заплакал; восторг, неизмеримый восторг поднимал всё существо мое. Да, жизнь, и — проповедь! О проповеди я порешил в ту же минуту и, уж конечно, на всю жизнь! Я иду проповедовать, я хочу проповедовать, — что? Истину, ибо я видел ее, видел своими глазами, видел всю ее славу!<���…>Я и сбиться‑то очень не могу. Потому что я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей<���…>Я видел истину, — не то что изобрел умом, а видел, видел, и живой образ [481] Курсив Достоевского. ее наполнил душу мою навеки» [482] Там же. С. 140–141. .

Достоевский, самый отчаянный бунтовщик и богоборец, принял мир, достиг наивысшего синтеза жизни. Все возбуждения, все дикие сомнения, все самоубийственно–отчаянные настроения прошли, перешли в некое высшее спокойствие, полное ясной, гармоничной радости и надежд ы. Прежде ужасно отчаивавшийся, теперь он бурную душу свою напитал наивысшей гармонией, невиданной красотой, неслыханным и нечаемым чувством полноты, меры, примирения, восхищения и в христоустремленном восторге слился с наивысшим синтезом жизни, где всё — «красота и молитва» [483] Идиот. С. 241. .

Через молитвенное слияние с наивысшим синтезом жизни — Христом — «проклятая проблема» страд ания, которая для человеческого эвклидовского ума является наиболее значимой причиной для неприятия мира и Бога, получает свое окончательное решение. Во Христе страдание теряет свою горечь, обретает сладость и освящается, получает свое оправдание, становится необходимым средством спасения и совершенствования человека, становится очистилищем и наивысшей школой христианства [484] Братья Карамазовы. С. 356, 358, 577 — 578, 669, 673. . От таинственного и чудотворного прикосновения руки Христа горькая тайна становится сладкой, прежняя боль и страдание постепенно переходят в тихую и умилительную радость. Погружаясь в молитвенный восторг, человек чувствует, как земная жизнь его соприкасается с новой — бесконечной, неведомой, но уже скоро грядущей жизнью, от предчувствия которой восторгом трепещет душа, сияет ум и радостно плачет сердце; он интенсивно чувствует, что над всеми страданиями и тайнами жизни возносится всепрощающая правда Божия, которая все осмысляет, примиряет, ублажает [485] Братья Карамазовы. С. 337. . Христос делает человека способным не только переносить страдания, но и быть в страдании блаженным, счастливым. Христоликий Зосима, посылая Алешу в мир, говорит ему: «Благословляю тебя на великое послушание в миру.<���…>С тобою Христос. Сохрани Его, и Он сохранит тебя. Горе узришь великое и в горе сем счастлив будешь. Вот тебе завет: в горе счастья ищи. Работай, неустанно работай»; «Много будешь иметь противников, но и самые враги твои будут любить тебя. Много несчастий принесет тебе жизнь, но ими‑то ты и счастлив будешь и жизнь благословишь, и других благословить заставишь, — что важнее всего» [486] Там же. С. 93; 330. .

Ко блаженному и наивысшему синтезу жизни — Богочеловеку Христу — путь лежит через христоуподобляющие добродетели. Достоевский это как исповедник показал и как великомученик доказал Когда христоустремленная личность все эти добродетели делает содержанием своей души и жизнью своей жизни, тогда исцеляет себя от греховной раздробленности и измельченности, тогда и входит в царство наивысшего синтеза жизни, во преблаженное царство чудесной Личности Богочеловека Христа.

В кротком Лике Христа Достоевский нашел мир мятежной душе своей и успокоение не знавшему покоя сердцу своему — мир и успокоение, которые даются тому, кто мучается над страшной тайной жизни и, перегруженный тяжкими проблемами, оступается, падает, но все же по–великомученически упорно несет бремя жизни, Приняв иго Христово на себя, Достоевский познал от Него, что лишь в Его кротком и смиренном сердце человек может найти мир душе своей и почувствовать, что с Ним иго жизни благо и бремя существования легко [487] Ср.: Мф. 11: 28-30. . В дивном Лике Христовом Достоевский нашел единственно убедительное оправдание жизни, единственно истинную и приемлемую теодицею и антроподицею. Через православного Христа он принял Бога и мир, примирился и с Богом, и с миром. Поэтому он неустрашимо и смело исповедует Православие, в котором сохранился Лик Христа неоскверненным и неискаженным. «Православие — это все, — по–исповеднически смело заявляет он в конце своей жизни и излагает такие формулы:«Весь русский народ в Православии и в его идее. В нем и с ним — нет ничего больше. На самом деле ничего иного и не нужно, ибо Православие — все. Православие — это Церковь, а Церковь — венец здания навсегда»» [488] Биографияи записная книжка Ф. М. Достоевского. .

Кто может решить «проклятую проблему» человеческой личности, тот может решить и «проклятую проблему» человеческого общества, проблему человечества — это основное убеждение Достоевского. На протяжении тысячелетий человек ее решал и не решил; решил ее только Богочеловек. Не человек, а Богочеловек, не человечество, а богочеловечество. То, что Европа столетиями пытается решить через человека, Православие решило и решает через Богочеловека. Страдальческий дух Достоевского долго погружался в костоломный хаос европейского человечества, долго бился над страшной загадкой его, пока не открыл причины этого хаоса и тайны этой загадки. Причина — католицизм; тайна — католицизм.

— Почему, почему католицизм? — вознегодуют многие. — Разве католицизм не проповедует Христа?

— Да, проповедует, — отвечает Достоевский. — Но проповедует Христа искаженного, Христа очеловеченного, Христа, созданного по подобию европейского человека. Европейский человек из гордости не пожелал уподобиться Богочеловеку, а Богочеловека уподобил себе — человеку. За счет Богочеловека европеец долго оценивал человека завышенно, пока не пришел к окончательному безумию — к горделивому догмату о непогрешимости человека, синтезирующего в себе дух Европы.

Человек оттеснил и почти заменил собой Богочеловека. Человек обоготворял себя и посредством философии, и посредством науки, и посредством религии (папизма), и посредством цивилизации, и посредством культуры. Но один дух действовал через все эти виды деятельности — дух католицизма. Все, что происходит в Европе, происходит под знаком католицизма. Сделав человека мерилом всего, обоготворив человека, возведя в догмат непогрешимость человека, католицизм вольно и невольно, непосредственно и опосредованно стал причиной и поводом атеизма, социализма, анархизма, науки, культуры и цивилизации по человеку. Европейский человеко–бог оттеснил Богочеловека; католицизм санкционировал человеко–божие; Европа взяла на себя обязанность это человекобожие социализировать — и отсюда весь ужас и все мучение Европы.