Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

9. Этот прогресс в мышлении и знании исходит прежде всего от отдельных индивидуумов , в которых вновь возникают суждения, и от них уже распространяется дальше путем передачи. Так как предикаты всегда должны предполагаться как уже данные, то условием этих суждений является возникновение новых, служащих субъектами представлений. Поскольку эти последние являются лишь новыми созданиями понятий , которые вводятся посредством определяющих дефиниций (§ 48, 2), постольку их значимость подпадает под указанные выше законы. В конце концов, они служат ведь лишь для того, чтобы создать новое сокращение и ввести термин, и то, что высказывается о них в виде суждения, есть опять-таки простое объяснение понятия.

Иначе обстоит дело, если вновь возникающие представления, служащие субъектом, оказываются единичными. Различие между представлением о единичном и процессом представления содержания понятия мы должны прежде всего предположить как данное и всякому известное (§ 7). Если различие это выражается при помощи различия между наглядным представлением и понятием , то предполагается также, что это последнее различие непосредственно понятно. Это различие, самое большее, можно определить по производным и внешним признакам таким образом: представленное в понятии есть нечто чисто внутреннее; оно может повторяться нами свободно, по желанию, и тогда оно имеется всегда налицо в одном и том же виде; оно зависит лишь от внутренней силы нашего мышления; напротив, наглядно представляемое дано нам в определенный момент, и его представление зависит от условий, которые ставят его в отношение к нам, представляющим; и отношение это не зависит от внутренней силы мышления, наоборот, оно требует, чтобы то содержание, которое может выражаться вообще, полагалось в единичном объекте.

Допустим, что нечто единичное представлялось бы с сознанием, что хотя оно и есть нечто наглядно мне данное, но его представление принадлежит мне индивидуально , что другие или совсем не могут получить это представление, или могут получить его лишь случайно, как сон или видение, к которому только я причастен, или как внутреннее создание художественной фантазии, которое, будучи не зависимо от произвола мышления, противостоит мне, как именно теперь имеющийся налицо единичный объект. В таком случае хотя принцип согласия и гарантирует, что поскольку я представляю и удерживаю с сознанием этот объект, я мог бы описать его правильно, т. е. так, как это соответствует его содержанию, – но здесь нет никакого интереса спрашивать дальше об обосновании этих суждений, так как они сплошь индивидуальны и не подлежат перенесению; следовательно, тот, кто не имеет наглядного представления, верит в них лишь в силу авторитета.

Но если бы представления были такими, которые могут производиться у всех сходным образом и при определенных условиях должны производиться сходным образом , так что по своей природе они могут стать для всех общими объектами, тогда существует также интерес, чтобы то, что мы судим об этом, познавалось как общезначимое. Так обстоит дело с геометрическими образованиями, поскольку пространственное представление предполагается одинаковым у всех и элементы геометрии предполагаются как данные наглядные представления 99. Но прежде всего так оно есть с тем, что мы рассматриваем как существующее. Все, что мы полагаем как сущее, тем самым есть единичная вещь или какое-либо определение в единичном. В понятии бытия , далее, заключается, что сущее есть нечто независящее от индивидуального представления и для всех то же самое. Но если оно имеет свое существование не благодаря мышлению, а до него, то тут не исключено различное отношение сущего к различным представляющим. Одним оно может представляться, другим оно может не представляться, одним оно может представляться вполне, другим не вполне. Так как основание полагать сущее кроется не в общем для всех, выражающемся в понятиях мышлении, то оно может заключаться в данных сознания, которые являются различными для отдельных индивидуумов. С другой стороны, о сущем лишь тогда можно судить истинно , когда все согласны между собой, так как оно есть одно и то же для всех познающих. Именно в этом кроется потребность удостовериться относительно того, на чем именно покоится необходимость наших суждений по поводу сущего.

Там, где нечто полагается или предполагается как сущее, – там, в общем, можно различать представление о единичном как субъекте, и суждение, что оно есть 100, – безразлично, просто подразумевается это последнее, как это обыкновенно бывает, или же оно явно высказывается в суждении существования.

Среди непосредственных суждений о сущем на первом плане стоят те, которые высказывают непосредственное сознание нашей собственной деятельности , как она дана в каждый момент нашей бодрствующей жизни. Их достоверность не поддается никакому дальнейшему анализу. Они заключают в себе не только достоверность суждения «Я есть », но также и достоверность реальности единства субстанции и деятельности.

Поскольку им присуще время , они предполагают общую необходимость представлять наши отдельные деятельности как протекающие во временном ряду и общезначимые правила, требующие, чтобы каждому моменту было указано его место в этом временном ряду.

1. Суждения «Я ощущаю боль», «я вижу свет», «я хочу то-то и то-то» настолько абсолютно достоверны, и их значимость настолько понятна сама собой, что здесь, по-видимому, нет совсем никакой почвы для логического исследования об их правомерности и об основании их необходимости. Действительно, если предположить ясность сознания, отчетливость и совершенное развитие понятий, служащих предикатом, то ни один человек не может сомневаться в их истинности, и никто не приписывает себе права заподозревать высказывания другого – предполагая правдивость его речи, – должно ли верить ему также и в том, что он высказывает о себе самом. Таким образом, прежде всего, по-видимому, следует установить лишь их различие от суждений о понятиях.

2. Различие это действительно глубокое. Суждения о понятиях имеют такие субъекты, относительно которых признается, что они мыслятся всеми одинаковым образом. Суждение «я вижу» имеет такой субъект, который так, как я его представляю, не может представляться никем другим. В суждении о понятии объясняется содержание субъекта, которое мыслится в нем всегда одинаковым образом. Что есть содержание того, что я обозначаю при помощи «Я», – этого никогда нельзя указать исчерпывающим образом; оно дано нам так, что тут совершенно невозможно никакое сравнение с какими-либо другими объектами нашего мышления. Суждение о понятии гласит: «Если я мыслю А , то я необходимо мыслю его вместе с определением В »; при суждении самосознания нет никакого «если»; субъект попросту мыслится, если вообще нечто мыслится, и то, что он мыслится, – это является безусловно фактической предпосылкой для всякого другого мышления. Суждение о понятии ничего не говорит о существовании своих объектов, но суждение «я вижу» всегда включает в себе суждение «я есть». При всяком понятии может быть поставлен вопрос, существует ли то, что оно содержит. Существую ли я – об этом невозможно спрашивать. Признаки понятия неизменны, предикаты «Я», за исключением самого «Я», изменяются от момента к моменту. И всякому суждению, когда оно выполняется, принадлежит все же непосредственно достоверная истинность, которая может быть только признана, но не подлежит испытанию со стороны своих оснований. Принцип согласия гарантирует, конечно, что общее понятие предиката согласуется с данной в непосредственном наглядном представлении деятельностью. Но он не в состоянии гарантировать ни того утверждения, что субъект выполняет именно эту деятельность, ни заключающегося здесь утверждения, что он существует 101.