Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

От родового понятия , само собою разумеется, необходимо различать род в конкретном смысле , совокупность подпадающих под родовое понятие вещей. Так, от родового понятия «человек» необходимо отличать «человеческий род».

7. От одного и того же понятия можно восходить к различным высшим понятиям , если оно содержит различные, друг от друга не зависящие признаки. От понятия квадрата можно восходить к понятию равностороннего четырехугольника, к понятию прямоугольного четырехугольника, к понятию правильной фигуры, в зависимости оттого, что отпадает один из признаков – «прямоугольный», «равносторонний», «четырехсторонний», которые все независимы друг от друга. Все высшие понятия одинаково относятся к понятию квадрата как родовые понятия. Этому соответствует то, что детерминация точно так же может происходить в различном порядке , смотря по тому, берется сперва один или другой из числа независимых признаков. От понятия прямолинейной плоской фигуры можно прогрессировать в порядке figura plana rectilinea quadrilatera – fig. pl. r. quadrilatera aeuqilatera – fig. pl. r. quadrilateral aeuqilatera aequiangula. Но также и в таком порядке: figura plana rectil. aequiangula – fig. pl. r. aequiangula aequilatera – fig. pl. r. aequiangula aequilatera quidrilatera и т. д. Всякое понятие, содержащее не зависимые друг от друга признаки, может, следовательно, лежать в различных рядах подчиненных одно другому понятий. И чтобы исчерпать здесь все возможности, – для этого потребовалось бы арифметическим путем вычислить все комбинации.

Нет, следовательно, такого порядка в последовательности подчинения, который с необходимостью вытекал бы из природы понятий ; нет такого неизменного иерархического порядка, в который одинаковым образом включались бы все логические возможные и правомерные понятия. Так как понятия в нашем смысле суть субъективные образования, формулы, цель которых заключается прежде всего лишь в том, чтобы фиксировать наши представления и наложить на них печать общепонятных и однозначных предикатов, – именно на этом основании им свойственна также подвижность и свобода создавать многообразные комбинации 89.

8. Итак, первоначальнейшей функцией понятий является то, что они служат предикатами в наших многообразных суждениях. То, что понятия, как правило, беднее определениями, нежели конкретные и вполне определенные субъекты, относительно которых они предицируются, и что у них наблюдается больший или меньший недостаток, если сравнивать их с наглядной действительностью отдельных вещей, процессов, событий и т. д., – это обстоятельство при указанной их функции не может являться для них каким-либо несовершенством. Ценность понятия «плоды» не терпит ущерба от того, что ни один человек не может есть вообще плодов, а только яблоки или груши и т. д., и притом вполне определенного сорта, так что каждый экземпляр обладает индивидуальной формой и величиной. Точно так же ценность понятия «часы» столь же мало умаляется оттого, что никто не может иметь часы вообще, а лишь часы с маятником или пружинные часы и т. д. Эта разница между понятием и сущим необходимо дана вместе с его целью и его функцией. Поэтому когда логическая теория хочет вновь исправить этот мнимый недостаток, утверждая или требуя, чтобы понятие вещи содержало существенные ее признаки, – благодаря чему то, что понятие оставляет еще неопределенным, устанавливается как несущественное, как акцидентальное, – то это требование упускает из виду высшую и общую цель образования понятий. Не говоря уже о том, что мы должны были бы обладать познанием, проникающим весь мир, чтобы знать, что является существенными признаками вещей и что несущественными; помимо того утверждение это, если сопоставить его с высшими понятиями и с подчинением понятий, необходимо приводит к пантеистическому выводу, что сущностью всех вещей является только Единое и что все различия только акцидентальны, в конце концов, основываются лишь на субъективном способе представления. Не существует никакой абсолютной и неизменной границы между теми различиями, какие должно игнорировать фиксирование понятий, дабы не привести к необозримому их расщеплению, и теми, которые еще могут быть фиксированы и формулированы в понятиях. Поэтому с тем же правом, с каким просто индивидуальные различия подпадающих под низшее понятие вещей являются просто акцидентальными, – с тем же правом и различия последнего вида являются акцидентальными по отношению к роду. А так как, в конце концов, высший род всегда относится к своему виду, как самое специальное понятие к еще различимым индивидуумам, то лишь высшее понятие может выражать собственную сущность. Таков в действительности генезис учения Спинозы , что есть только субстанция и все различия суть простые видоизменения этого Единого.

Различие между существенными и несущественными признаками получает впервые свое значение и свое право в области целевых, телеологических понятий. Там, где дело идет о том, чтобы достигнуть какой-либо цели при помощи реальных средств, – там эти последние в силу своего естественного качества обыкновенно обладают еще целым рядом таких свойств, которые не составляют предмета хотения и поэтому не определяются понятием цели. По отношению к этой последней они являются акцидентальными. Потребность в защите от холода создает целевое понятие о препятствующем потере тепла покрове. Тем самым от того вещества, которое должно служить этой цели, требуется, чтобы оно было плохим проводником тепла и обладало гибкостью. Но всякое доступное нам вещество помимо свойства быть плохим проводником тепла и гибким обладает еще многими другими свойствами. Последние нисколько не содействуют осуществлению цели. По отношению к понятию одежды они являются акцидентальными. Равным образом, понятие часов первоначально является целевым понятием – понятие прибора, измеряющего время при помощи пространственных изменений. Для понятия часов является акцидентальным, как они устроены, раз только они выполняют свою цель. Здесь, следовательно, субъективное понятие со своими признаками в действительности предшествуют реальности. Что могут осуществляться не только те определения, какие оно заключает в себе, – это зависит от природы тех вещей, которые должны применяться в качестве средств. Вместе с многообразием средств оно становится особенным. Только там, где сама природа подводится под понятие цели и рассматривается так, словно она хочет осуществить известные идеи или формы, которые мыслятся в подобной же неопределенности и изменчивости, как человек мыслит свои цели, – только в этом случае имеет смысл различать существенные и несущественные признаки в представлении о существующей вещи. Если природа имеет в виду создать лишь форму, строение и организацию лошади, а цвет для ее цели является безразличным, то он имеет значение несущественного признака, который имеется здесь лишь потому, что лошадь должна ведь иметь какой-либо цвет. Изменяемость таких признаков у индивидуумов, в иных отношениях одинаковых, имеет тогда значение указания на их безразличие. Тогда как, с естественно-научной точки зрения, белый цвет белой лошади и черный цвет вороной столь же необходимо вытекают из телосложения отдельных индивидуумов, как строение из скелета и их мускулов.