Пауль Наторп - Избранные работы

Это возвращает нас к нашей основной теме: теоретическое обоснование педагогики есть дело философии. Если она не в состоянии оправдать свои основные понятия перед этим верховным трибуналом, то она и не может существовать «как наука». Вместе с тем она не сумеет обеспечить себе внешнее положение в общей системе наук, которого она и в самом деле не могла до сих пор достигнуть и на которое она имеет поистине законное притязание. Впрочем, наше требование не в меньшей степени, может быть даже в большей, относится к самой философии. В своих собственных интересах она не должна уклоняться от обязанности доказывать на деле значение и творческую силу своих принципов, в особенности в применении к проблемам человеческого образования. Она хочет быть наукой духа или, по старомодному названию, учением о разуме, но нет человеческого духа, нет человеческого разума, который не находился бы в процессе становления на пути к бесконечному, а значит, в процессе вечного «образования».

Но после того, как удовлетворительно выполнено это первое и самое настоятельное требование: заложить фундамент педагогики посредством строгой дедукции ее основных понятий, – она в дальнейшем может развиваться так конкретно, так эмпирически и практически, как это только возможно. Она может тогда вступить in medias res, начиная с самых ранних духовных приобретений детской жизни. Затем шаг за шагом следить за постоянным развитием образовательного общения от семьи через школу до свободной жизни взрослого и обращаться при этом за советами к практике, пользуясь ею в возможно более широких размерах. Здесь неограниченный простор для индуктивных, а также психологических исследований, и я всегда был весьма далек от желания сузить эту сферу специальных педагогических исследований; только нужно работать со строго разработанными и как следует проверенными основными понятиями, для того чтобы заранее овладеть той азбукой, при помощи которой только и можно разобрать по складам явления так, чтобы прочесть в них опыт; подчеркнуть и развить это требование Канта и здравого разума – вот в высшей степени настоятельное требование, с которым философия должна обратиться к педагогике.

Это приводит нас к последнему положению, которого здесь нельзя обойти молчанием, а именно: что как раз философия должна составлять основу научной подготовки учителя и воспитателя. Это вынуждает бросить взгляд вообще на вопрос об образовании учителя, с чем, по существу дела, связан дальнейший вопрос о вспомогательных науках педагогики,

После всего вышеизложенного только что высказанное положение не нуждается в подробном обосновании. Наука об образовании человека должна покоиться на науке о человеке, а высшее научное самосознание человека, познание основных законов своего собственного существа и развития и составляет задачу философии и притом философии во всех ее частях, особенное значение которых для обоснования учения о воспитании мы выясняли. Но к необходимой подготовке для воспитательной работы причисляется еще многое другое; следовательно, прежде всего возникает вопрос: как относятся эти дальнейшие необходимые элементы подготовки педагога к основному требованию философского образования?

Прежде всего изучение психологии, как выяснилось уже выше, ведет к изучению физиологии, а это последнее принадлежит к более широкой области изучения физического человека, физической антропологии вообще. И так как в воспитании особенного внимания требует сохранение физического здоровья и уход за болезнями, то для педагога преимущественное значение имеют гигиена и определенные отрасли медицины, в особенности психиатрии. Все это принадлежит к обширной области биологических наук и требует поэтому хотя бы общего понятия о законах органической жизни вообще.

С другой стороны, для педагога еще важнее науки о человеческой культуре — и именно в двойном направлении – онтическом и генетическом, т. е. систематическом и историческом. Историческая, точка зрения более конкретна, так как человеческая культура конкретно существует только в истории: она возникает и развивается всегда как культура данного народа и века, и в этот процесс прямо входит и со своей стороны воздействует на него сама воспитательная работа. Поэтому отношение педагогики к истории кажется особенно тесным. У обеих до известной степени одно и то же содержание – развитие человека от младенческого возраста до вершин человеческой жизни. Как же относится вытекающее из этих соображений историческое обоснование педагогики к философскому? Оба в конечном счете сливаются в одно. Ведь духовный образ человечества, который создает философия на основании науки, нравственности, искусства и религии, падает к ней не с неба, но заимствуется ею как проблема из истории. Только на историческом материале может философия доказать то, что она выставляет как основные законы духовного созидания. Наоборот, истинное содержание истории, то, которое имеет значение для педагогики, и составляет как раз то содержание, которое извлекает из истории философия. Таким образом, у истории философии и объект один и тот же, как бы ни были различны в обеих науках метод и направление исследования. Но для педагогики имеет значение не своеобразное направление исторического исследования: это последнее дает лишь материал для философской переработки и только благодаря ей содержание истории может быть прямо использовано для целей педагогики.

Что касается до систематической области, то здесь особенное значение получает для педагогики учение о государстве, История охватывает собой все стороны человеческой культуры; все же под историей подразумевают преимущественно историю государств, очевидно, потому, что жизнь государства в известном смысле заключает в себе всю совокупность данной культуры. Но культура и воспитание – одно, они развиваются только на почве человеческого общения, и, наоборот, на них основывается и благодаря им сохраняется и развивается всякое человеческое общение. Если государство и не есть единственная форма общения, то оно, во всяком случае, по крайней мере в идее, есть его высшая форма, включающая в себя все другие.

И в самом деле можно исторически показать тесную связь между учением о воспитании и учением о государстве. Никто из великих педагогов не мог обойтись без того, чтобы не поставить идею воспитания в самую тесную зависимость от идеи государства. И как бы резко ни противоречила этому порой действительность, в идее навсегда остается верным, что целью государства является воспитание к высшей человечности, а целью воспитания – образование истинного государства, государства идеи. Философы должны бы были быть царями, цари – философами, так выразил это в резкой форме Платон; это положение требует только расширения: воспитание, создание и сохранение духовных миров – вот что должно быть верховной целью государственного строя, все его другие необходимые условия должны строго подчиняться этой последней цели. И, наоборот, такое государство было бы в то же время идеальным воспитателем, и нужно постоянно стремиться к тому, чтобы оно могло стать таковым. Конечно, чем более удалено существующее государство от этой своей идеальной формы, тем в меньшей степени может оно заведывать всем воспитанием. В действительности то и другое – чисто гуманное воспитание и чисто гуманное государство одинаково существуют только как идея, т. е., как бесконечная задача, но как таковые оба они – одно, и так как наука имеет дело именно с идеей, т. е. с проблемой, то и наука о воспитании и о государстве должна быть в известном смысле одной наукой; так оно и есть фактически, особенно ярко у Платона, но, в сущности, и у всех других философов.