Пауль Наторп - Избранные работы

Таким образом, становится ясно, как серьезно должен отнестись к своему собственному человеческому образованию тот, кто хочет воспитывать людей, как глубоко и широко должен он заложить его основы. Конечно, нельзя требовать, чтобы он владел всеми перечисленными здесь науками, а к ним свободно можно было бы прибавить еще несколько – в их тончайших разветвлениях; даже и в том условном смысле, который единственно допустим, это истощило бы силы даже самого даровитого человека, так что для самой педагогической работы их почти не осталось бы. Но вполне возможно проникнуть во все эти области знания настолько, чтобы ясно видеть внутреннюю связь проблем и быть, таким образом, в состоянии всякий раз, когда этого требует какая-нибудь специальная задача воспитания, ориентироваться в каждом из вышеуказанных направлений. Это возможно именно потому, что, чем глубже вникать в суть дела, тем более выясняется, что все эти области в корне связаны друг с другом. Раз понята эта связь, то множество частностей свободно может отойти на задний план.

Все эти отдельные соображения приводят к основному требованию серьезного философского образования. Оно уже само собой приведется ко всем упомянутым воспомогательным наукам, из которых ни одна не может серьезно помочь педагогу, если он не проникнет в нее до той точки, где она опять входит в философию. Поэтому педагога не следовало бы подвергать специальным испытаниям во всех раньше указанных частных науках, но в отношении теоретической подготовки было бы вполне достаточно назначить ему испытание, правда, очень серьезное, в философии, а остальное должно бы было быть предоставлено практической педагогической подготовке.

Теперь спрашивается, как достигнуть требуемой теоретической подготовки и как связать с ней поистине не менее важное практическое образование?

Кто вполне выяснил себе размеры и серьезность тех требований, которые мы предъявляем к теоретической подготовке, тот не станет сомневаться в том, что для нее необходимо значительное время напряженной работы, работы, которая не должна быть нарушена слишком ранним наступлением практической подготовки. Но этим уже сказано, что единственным подходящим для этой работы местом может быть университет.

Здесь возникают, правда, большие практические затруднения. У нас подготовка к должности учителя народных школ совершенно отлична по существу и внешне отделена от подготовки к должности учителя высших школ, в то время, как, по существу дела, есть только основание для того, чтобы они имели различный объем, но вовсе не отличались по содержанию и не были внешне отделены друг от друга. Что такое положение вещей не может быть более терпимо, это лучше всего сознают те, кто непосредственнее всего ощущает на себе недостатки современных учреждений, именно народные учителя. Они все больше и больше начинают понимать, что весь семинарский способ подготовки не соответствует постоянно растущим задачам народного воспитания. Правда, можно было бы как-нибудь расширить теоретическую часть семинарского образования так, чтобы оно все более и более приближалось к высшему образованию – при существующих в Пруссии школьных порядках, прежде всего к высшей реальной школе. Но тогда было бы гораздо проще вообще заменить в этом отношении семинарию высшей реальной школой, так что на долю семинарии осталось бы фактически только введение в практическую педагогику. Но пока семинария будет существовать в теперешнем своем виде, до тех пор не замолкнет требование, чтобы ее во всех отношениях недостаточное теоретическое преподавание было, по крайней мере факультативно, дополнено добавочными занятиями в университете [64].

Теоретическую подготовку к учительской должности должен будет, таким образом, взять на себя в конце концов университет, и она не может быть различной по существу для народный учителей и учителей высшей школы, потому что и от народного учителя с полным правом требуют философски углубленной теоретической подготовки, основанной на самостоятельных взглядах, т. е. на научном изучении. Это, вероятно, вообще неразрешимая задача (во всяком случае, теперешней семинарией она не разрешается) – развить одновременно с введением в учительскую практику ту неограниченную широту научного интереса и понимания, тот дух самостоятельного искания и исследования, который составляет жизненную стихию общего научного образования, а тем более философского образования, в котором педагог нуждается прежде всего; местом для такого воспитания может быть прежде всего более высшая школа, а затем университет. Уже вероисповедный характер теперешней семинарии и ее прямо принципиальное отделение от общей, научной, социальной и художественной культурной жизни нации делает для нее окончательно невозможным удовлетворительное разрешение этой чрезвычайно важной задачи педагогической подготовки.

Весь смысл и отличительный характер теперешней семинарской подготовки заключается в том, чтобы возможно кратчайшим путем довести до практической деятельности. Это сокращение достигается главным образом тем, что все содержание преподанного учения принимается как данное и усваивается поэтому без самостоятельного понимания его научных основ, без возможности подвергнуть его собственной основательной проверке, а затем все силы обращаются на технику учебного преподавания. Нельзя допустить, чтобы к такому явно превратному пути пришли из действительного убеждения, что он и сам по себе самый правильный. Но нужно было как-нибудь удовлетворить непременную потребность в народных учителях, вызванную принципом всеобщего обязательного обучения, и казалось, что эта система сокращенной подготовки есть самый легкий и дешевый способ хотя бы на время обеспечить ее удовлетворение. Бросающийся в глаза недостаток научно и философски разработанного учения о содержании образования в господствующей теперь на практике педагогической теории есть, в сущности, только следствие и симптом этой ошибочной практики учительской подготовки. Теория, которая хотела прямо служить этой существующей практике, конечно, не должна была заниматься построением и развитием такого учения, на которое в этой практике, очевидно, не было никакого запроса и для которого в ней не было никакого возможного применения.

Здесь не поможешь делу предложением частичных улучшений, но должна быть изменена вся система. Преподавание без самостоятельно достигнутого понимания, без свободной проверки основ того, чему учат и почему учат, есть, где бы оно ни велось – в народной школе или высшей, безжизненное и, следовательно, обреченное на бесплодность дело. То, что не имеет жизни в самом себе, не может и производить жизни. Самая изощренная техника сообщения учебного материала не может вдохнуть в него жизни, которой оно не имело в душе самого учащего, а в его душе содержание учения может быть живым только тогда, когда он сам проникнет в его глубину, т. е. когда он будет научно понимать его в том объеме и даже несколько больше, в каком он должен преподавать его. Это почти невероятное заблуждение, когда воображают, что это в меньшей степени относится к элементарным началам наук, чем к их высшим ступеням. Кто так думает, тот сам, вероятно, не постиг даже элементарных начал педагогики со времени Песталоцци – или, может быть, вернее сказать, со времени Платона? Ибо в том и состоит самое элементарное педагогическое воззрение, что все заключается в элементарных началах, что они составляют фундамент и что поэтому для их-то уразумения и требуется самое радикальное, доходящее до последнего корня и, значит, уже не только научное, но философское проникновение. Но оно может быть достигнуто не иначе, как путем собственного свободного размышления под руководством самостоятельных исследователей, стало быть, в университете как единственном образовательном учреждении, устроенном именно по этому принципу. Без этого и техника обучения остается без фундамента, ведь мы уже знаем, что его законы совершенно тожественны с законами, по которым строится всякая наука, каждая в отдельности и все вместе в их конечном, центральном единстве, и не только науки, но и все вообще творения человеческой культуры. Общий закон порядка ступеней всякого преподавания и всякого воспитательного воздействия и, пожалуй, еще больше его применение к отдельным предметам и их внутренней связи друг с другом, на чем только и может покоиться нормальная концентрация, – это и все дальнейшее остается непонятным или, вернее, безнадежно извращается, если нет глубокой и широкой основы философского образования. И, таким образом, техника преподавания превращается не только в мертвую передачу, в какое-то тупое, но порою даже прямо в бестолковое и бессмысленное занятие.