Вернер Зомбарт - Избранные работы

Всему свету известны, как совершенно особые типы, великие мастера портняжного искусства, «grands couturiers», или – как они любят, чтобы их называли – «обойщики женщин»; о них Мишле считал себя вправе сказать: «… за портного, который чувствует, изображает и исправляет природу, я отдал бы трех классических скульпторов». Они довольно многочисленны. Существует около дюжины руководящих фирм; между ними выделяются по своему значению и могуществу Руфф и Дафферьер, Пэнга и Ворт, а в последнее время всего больше – Дэлъе и Дусе Эти, самые крупные, почти автономны в «создании» моды; очень редко пользуются они услугами, которые предлагают им за звонкую монету «торговцы идеями» – рисовальщики фасонов; таких рисовальщиков в Париже около двенадцати. Только в исключительных случаях следуют эти фирмы также и указаниям своих клиентов.

Последние представляют, в сущности, только их орган – инструмент, на котором они играют. Больше всего пускают в ход произведения этих фирм известные, задающие тон кокотки, а рядом с ними – героини сцены; так, например, весной 1899 г. – М-м Баре в роли Франсильоны, теперь – преимущественно Режан, которая является манекеном Дусе. Но так как господство дам полусвета над Парижем, естественно, меньше зимой, чем в хорошее время года, то собственно творческий период моды, это – весна и осень: открытие выставки в Салоне, Concours hippique, скачки в Auteuil, Grand Prix в Longchamps – весной; а в последнее время еще Grand Prix осенью. Если новая мода имеет успех, то дамы света тотчас же подражают дамам полусвета, и начинается вышеописанный нами процесс размножения, доходящий через полтора-два года до маленьких познанских городков на русской границе.

Мы сказали: европейско-американская мода является созданием парижских портных. Это, однако, верно только с некоторым ограничением, а именно – только по отношению к «фасону» одежды. Мы не должны, однако, забывать, что наш «мастер» создает свои произведения все-таки из материальных предметов: он нуждается в шелке и в шерсти, бархате и мехах, ему нужны кружева и рюши, всевозможные отделки, пуговицы и пряжки, перья и цветы, короче – бесконечное множество предметов производства, которые, прежде чем попасть в руки портных, уже имеют за собой длинную историю; значит, мода на эти вещи должна была образоваться уже до того. Несомненно, «художник-портной» оказывает влияние на моду во всех отраслях, произведениями которых пользуется для своего дела; но в общем он берет точкой отправления да я собственных произведений материал и отделку в том виде, как они ему доставляются различными производствами. Желая найти родину моды, мы опять вынуждены направиться в более далекое путешествие: мы должны рассмотреть образование моды в производствах, являющихся вспомогательными для портняжного.

И опять наталкиваемся мы на бюро рисовальщиков, делающих по заказу капиталистов рисунки для тканей и для всяких отделок и украшений. Рисунки эти исполняются потом фабриками и в виде образчиков представляются на выбор покупателям (которыми в данном случае опять-таки никогда не являются последние потребители, а фабриканты или торговцы). Кто не в состоянии держать собственных рисовальщиков, абонируется на такие новые «рисунки». В Париже в ткацкой промышленности существуют специальные фирмы для изготовления образчиков; большие ткацкие фабрики, как французские, так и заграничные, могут во всякий сезон удовлетворить потребность в новых мыслях – «рисунках» – за единовременное вознаграждение. В некоторых отраслях промышленности образчики новой моды как бы канонизируются постановлением соответствующих представителей. Так, «Chambre syndicale de fleurs et des plumes» издает ежегодно карту цветов, которая служит руководством для всего производства цветов и перьев, которую можно везде купить за три марки, составляется в свою очередь на основании образчиков шелковых лент, рассылаемых лионскими фабрикантами.

Таким образом, уже из этого несколько схематического описания выясняется, что между отдельными отраслями промышленности существует целая сеть взаимоотношений. В действительности, возникновение и развитие моды является еще бесконечно более сложным процессом. По отношению к развитию дамской одежды в главных чертах, можно сказать, что зимой 1898–1899 гг. во французских производствах создается мода на материи и пуговицы для платьев и пальто, которые будут носиться в восточных провинциях Германии зимой 1900–1901 гг. Но нужно все же принять во внимание, что этот прямолинейный ход развития в самых различных направлениях перекрещивается многочисленными другими явлениями. Так, немецкие или других стран портные и фабриканты готового платья могут копировать французскую моду по оригиналу, не нуждаясь в сложном посредствующем механизме, который мы только что описали; «рисунки» и коллекции образчиков, например, ткацкой промышленности, могут получить распространение раньше, чем изготовленное по ним платье, следовательно, могут самостоятельно воздействовать на развитие моды: многочисленные специальные и модные журналы могут распространить новую моду по всему свету, когда она находится еще в стадии возникновения, даже – еще в эмбриональном состоянии. «Confectionär» пишет, например, 1 июня 1899 г.: «Репортеры утверждают, будто слышали, что мастера Ворт и Пэнга собираются лишить своего расположения узкие рукава для манто и пальто осеннего сезона. У Редферна будут изготовляться осенние модели из двух сортов материй. Дусе попробует снова пустить в ходе платье empire, с помощью М-м Режант т. д. и т. д. Наконец, остается еще принять во внимание, что, рядом с главным центром – Парижем, на образование моды, в более скромных размерах, влияют еще и меньшие центры. Отчасти это происходит таким путем, что меньшие центры заимствуют свой свет от центрального солнца. Например: иностранная графиня или жена посланника приобретает у знаменитого парижского «рисовальщика фасонов» рисунки; она делает по ним заказ своей венской, лондонской или петербургской графине. Но иногда это является результатом самостоятельного творчества, например, на скачках в Ascot в июне и на венском Derby. Во всяком случае – возможно, что в эти дни явится на свет новая мода английского или венского происхождения; и, как исключение, она начинает свое круговое путешествие через Европу и Америку не из Парижа.

Все это касается еще только одной области – во всяком случае, конечно, важнейшей из царства моды. В остальных областях действуют несколько иные законы. Так, центром возникновения мужской моды все еще служат приближенные принца Уэльского, господство которого по отношению к фасону шляп и цвету галстуков простирается далеко за пределы обеих Индий. Особенно своенравна мода на сапоги и ботинки. С тех пор, как уменьшилось влияние Вены, она часто подчиняется указаниям из Америки; можно бы сказать, что она является в жизнь более отвлеченным путем часто только при посредстве специальных и модных журналов, без помощи живой ноги или ножки. Но иногда и последние пускают в ход какую-нибудь особенную моду. Так, ботинки фасона МоНёге появились только после того, как Отеро потоптала в них песок на Остенденском штранде в 1899 г., и т. д.