Анри Мишель - Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции

Дойдя до этого пункта, Фулье не без труда заканчивает свое доказательство. Ему остается показать, что преобразованная таким образом идеалистическая теория права согласуется с двумя другими преобразованными теориями. Свобода и воля, понимаемые так, как он их понимает, отождествляются, по его мнению, с властью par excellence и интересом par excellence [2003]. Через это он достигает того, что «все доктрины путем надстройки одна над другой образуют из себя цельное здание с фундаментами различной высоты» [2004]. Причем он льстит себя уверенностью, что такая надстройка является результатом не «произвольного эклектизма», а «настоящего научного и метафизического синтеза» [2005].

Всегда верный своему методу, Фулье пытается дать новое понятие «общества», более содержательное, чем имеющиеся налицо, – такое понятие, которое поглощает и заменяет идеалистическое и натуралистическое понятия [2006].

И против идеалистической, и против натуралистической теории права были сделаны важные возражения, которые, однако, не опровергают их окончательно [2007]. В самом деле, предположим, что общество не возникает из договора, но следует ли из этого, что договор не является идеальной целью и наиболее моральной формой общества [2008]? Предположим доказанным, что чисто индивидуалистическая доктрина чересчур ограничивает роль общества, следует ли из этого, что «социальное право» представляет собою реальность?

Нельзя отрицать, что самый факт жизни в обществе порождает «новые отношения». Но «посредством какой алхимической операции индивидуумы, соединясь в общество, могут создать совершенно новое право , и притом противоположное их собственному» [2009]?

Вместо того чтобы абсолютно противополагать друг другу теории общественного договора и социального организма и считать их непримиримыми, Фулье, как известно, создает поглощающую их теорию договорного организма. Человеческое общество представляет «организм, который осуществляется путем самосознания и самоопределения» [2010]. В этом синтезе находят место целесообразность и механизм. Развивается некоторый зародыш, но этот зародыш – идея [2011].

Политические последствия новой теории гораздо значительнее, чем последствия тех двух соперничающих доктрин, которые она устраняет. Герберт Спенсер ошибался, упорно отстаивая чистый индивидуализм, но точно так же ошибался и Егер, отстаивая противоположную точку зрения [2012]. В действительности «полная децентрализация совместима с полной централизацией»: чем свободнее граждане, тем лучше понимают они пользу ассоциации, т. е. «умножения силы, ума и самой свободы, вытекающего из соединения сил, умов и свобод» [2013]. Но ассоциации не только будут развиваться, они будут стремиться к федерализации [2014]. Государство будущего явится «ассоциацией ассоциаций», «свободной централизацией, вытекающей из децентрализации». Так примиряются элементы, считавшиеся противоположными, – «индивидуальность и коллективность, свобода частей и крепость целого» [2015]. Индивидуализм – необходимое условие возрастающей деятельности государства, притом деятельности желательной и неизбежной.

Я не намерен вносить больше единства, чем то сделал сам автор между приведенными взглядами и теорией искупительной справедливости , которой заканчивается его книга. Понятно, однако, что, отводя государству очень широкую сферу деятельности, – причем он охотно возвращается к этому пункту, – Фулье подготовил умы к признанию существования справедливости, задача которой не состоит только в том, чтобы воздавать каждому по заслугам, которая уже не сливается с христианским братством, но задается целью искупить «правонарушения», завещанные нам историей и до сих пор еще живущие в своих последствиях [2016].

Природа, «создавшая роковую борьбу за существование», – вот первый источник этих правонарушений. Человеческая свобода, «несовершенная и всегда способная ошибаться», служит вторым их источником. Государство обязано совершить искупительную деятельность, которой не в состоянии выполнить индивидуум [2017]. Государство должно понять, что граждане не суть члены «общества, условия жизни которого неизменны» [2018]. Государство должно сделать так, чтобы обиженный получил удовлетворение. Впрочем, государство не обязано «исправлять все социальные и политические несправедливости прошлого». Его деятельность может и должна заключаться в известных границах. «Нельзя касаться всего того, что не может быть проверено и оценено » [2019]. Кроме того, даже там, где государство имеет обязанности, индивидуум еще не имеет необходимых прав [2020]. Наконец, государство – высший судья своих обязанностей [2021]. Впрочем, Фулье говорит очень осторожно о путях и средствах искупительной справедливости. Как на ее орудия, он указывает на всеобщее обязательное и бесплатное образование [2022]и на справедливые законы, заставить полюбить которые задача образования [2023].

Так примиряются между собой, – причем становится непонятен их предшествующий антагонизм, – политическая метафизика и социальная физика, идеализм и натурализм [2024]. Это чудо творят договорный организм и искупительная справедливость ; они творят и много других чудес: я имею в виду страницы, не входящие в круг моего исследования, на которых Фулье развивает до бесконечности космологические следствия своей доктрины [2025].

Этюд о Социальной собственности и демократии написан по тому же плану, но менее глубок по содержанию. Попытка синтеза, сделанная в двух предыдущих работах, здесь совершенно отсутствует. Противоположные доктрины сталкиваются, не сливаясь друг с другом.

Фулье осуждает и абсолютный коллективизм [2026], и абсолютизм частной собственности [2027]; последний потому, что он пренебрегает социальной стороной нашего существования и принципиально отрицает все, чем мы обязаны материально, интеллектуально и морально обществу себе подобных; первый – потому, что общество как таковое «не создает целиком землю и орудия труда», а также потому, что, строго говоря, он заключает в себе не только право всех французов на Францию или всех немцев на Германию, но всех людей вместе на территорию каждой нации и даже право «человечества будущего» на все, чем обладает современное человечество. Фулье отвергает также чистый социализм и чистый индивидуализм на том основании, что они возводят в сущность или индивидуума, или общество, прибегая к одинаковой абстрактной диалектике, ложной в обоих случаях [2028].

Индивидуальная и социальная собственность могут и даже должны, по мнению Фулье, существовать одновременно. Роль государства заключается в том, чтобы помогать их совместному развитию, исправляя дурные стороны одной хорошими другой [2029]. Впрочем, коллективная собственность уже существует в значительных размерах (берега, леса, дороги, каналы, общественные памятники и проч.) и постоянно возрастает. Фулье считает вполне законным увеличивать ее известными средствами: предоставлением во временное пользование свободных земель для получения наибольшего земельного дохода [2030], льготами для учреждений дешевого кредита [2031], изменениями в законах о наследовании [2032]. Кроме этого материального фонда существуют социальные фонды другого характера, – социальный фонд политической власти, в которой все участвуют посредством всеобщего голосования [2033], социальный фонд знания, в котором все участвуют через всеобщее обучение [2034]. Государство должно благоприятствовать «прогрессу земельной, движимой, политической и интеллектуальной коллективной собственности» [2035]. И первая из всех его обязанностей заключается в организации социального и политического воспитания, способного внедрить эти истины во все умы [2036].