Коллектив авторов - Философия в систематическом изложении (сборник)

Эта внутренняя связь показывает нам, как из основных свойств душевной жизни с внутренней необходимостью выросли эмпирически установленные функции философии. Если представить себе индивидуум, совершенно изолированный и притом совершенно не стесненный конечностью отдельной жизни во времени, то в нем понимание действительности, переживание ценностей и осуществление благ будет происходить в согласии с правилами жизни; неминуемо должно будет возникнуть в нем уразумение своих действий, которое завершится лишь при достижении общеобязательного знания о них. Ввиду того же что в глубинах этой структуры понимание действительности, внутреннее постижение ценностей при посредстве чувствований и реализация жизненных целей тесно связаны между собой, то он и будет стремиться охватить эту внутреннюю связь общеобязательным знанием. То, что связано между собой в глубинах структуры – познание мира, жизненный опыт, принципы действий, – то должно быть приведено в какую-нибудь связь и в мыслящем сознании. Так возникает в данном индивидууме философия. Философия заложена в структуре человека; каждый человек, какую бы позицию он ни занимал, стремится приблизиться к ней, и всякое человеческое действие имеет тенденцию достигнуть философской сознательности.

Структура общества и положение, занимаемое в ней религией, искусством и философией. Отдельный человек, как существо изолированное, есть простая абстракция. Кровное родство, местное сосуществование, сотрудничество в разделении труда, отношения господства и подчинения – все это делает индивидуума членом общества. Так как общество состоит из структурированных индивидуумов, то в нем проявляются те же закономерности структуры, что и в индивидууме. Субъективная и имманентная целесообразность в индивидуумах выражается в истории как эволюция. Закономерности отдельной души принимают формы закономерностей социальной жизни. Дифференциация и высшие взаимоотношения дифференцированных проявлений в индивидууме принимают в обществе более прочные и более действенные формы, формы разделения труда. Эволюция становится неограниченной через сцепление поколений: произведения всякого рода труда продолжают существовать как основание для все новых поколений, духовный труд беспрерывно расширяется в пространстве, руководимый сознанием солидарности и прогресса; так возникает непрерывность общественного труда, рост затраченной на него духовной энергии и развитие дифференциации труда. Эти рациональные моменты, действие которых проявляется в жизни общества и уже подмечено социальной психологией, стоят под знаком тех условий, на которых покоится истинная сущность исторического существования; раса, климат, жизненные условия, сословное и политическое развитие, личное своеобразие индивидуумов и их групп придают каждому духовному произведению его своеобразный характер. Но в рамках этого многообразия из всегда одинаковой структуры жизни возникают одинакие целевые ряды, которые я называю системами культуры, но принимают они различные исторические модификации. Итак, теперь философия может быть определена как одна из культурных систем человеческого общества. Дело в том, что в пестрой смене лиц и поколений те из них представляют собою целевой ряд, в которых заключена функция проявления своего отношения к мировой и жизненной загадке при помощи общеобязательных понятий. Теперь наша задача сводится к определению места, занимаемого этой культурной системой в обиходе общества.

В процессе познания действительности опыт поколений сцепляется в ряд на основании единообразия мышления и тожества независящего от нас мира. Так как познание постоянно стремится расшириться, то оно дифференцируется в увеличивающемся числе отдельных наук, но при этом сохраняется связывающее их всех одно общее отношение к единому действительному, а также и требование общеобязательности их знания. В отдельных науках культура нашего поколения имеет свое прочное, все связующее, все вперед движущее руководящее основание.

От этой великой системы человеческая культура простирается до совокупности тех ее систем, в которых охвачены и дифференцированы волевые действия. Ибо и волевые действия индивидуумов связаны между собой в системы, сохраняющиеся в смене поколений. Закономерности в отдельных сферах поведения, самость действительности, к которой она относится, требование согласования действий, направленных на реализацию известных целей, порождают культурные системы экономической жизни, права, борьбы с природой. Все эти действия исполнены жизненных ценностей: в самой этой деятельности скрыты и из нее извлекаются радость и повышение нашего существования.

Но по ту сторону напряжения воли существует такое наслаждение жизненными ценностями и ценностями предметов, в котором мы отдыхаем от этого напряжения. Таковы жизнерадостность, общительность, праздники, игры, шутки. Это та атмосфера, в которой развивается искусство, интимнейшая сущность которого заключается в пребывании в сфере свободной игры и в котором, между прочим, вместе с тем ясно видно значение жизни. Романтическое мышление часто подчеркивало сродство религии, искусства и философии. Одна и та же мировая и жизненная загадка стоит перед поэзией, религией и философией; одно и то же родственное отношение к социально-исторической связи своей жизненной сферы мы наблюдаем как в человеке религиозном, так и в поэте и философе. Охваченные ею, они все же одиноки; их творчество возвышается над всеми их окружающими порядками и возносится в область, где они совершенно одиноко стоят лицом к лицу с всюду действующими силами вещей. Они страшатся уз, которыми прошлое и порядки стремятся опутать их творчество. Они ненавидят поглощение личности общинами, которые измеряют честь и значимость своих членов только в согласии со своими потребностями. Таким образом, существует огромное различие между прочно сплетающим соединением внешних организаций – целевых систем знания или внешнего поведения и сотрудничеством в культурных комбинациях религии, поэзии и философии. Но всех свободнее поэты. Играя настроениями и образами, они расторгают даже прочные нити, связывающие их с действительностью. Общие черты, связывающие религию, поэзию и философию и отделяющие их от других жизненных областей, состоят, собственно говоря, в том, что здесь воля не приурочена к ограниченным целям: задумавшись над самим собою и над связью вещей, человек тем самым освобождается от связанности с данным, определенным; таково познавание, имеющее своим объектом не тот или другой ограниченный предмет, таково поведение, которое не должно непременно совершиться в определенном моменте целевой связи. Если б мы направили свой взор и внимание исключительно на обособленное, определенное во времени и пространстве, то это нарушило бы целость нашего существа, затемнило бы сознание нашей собственной ценности и нашей независимости от причинных сцеплений и связанности местом и временем; это действительно и имело бы место, если бы пред человеком не были открыты области поэзии, религии и философии – области, в которых он чувствует себя освобожденным от этой ограниченности. Воззрения, которыми он здесь живет, должны всегда как-нибудь охватывать отношения, существующие между действительностью, ценностью и идеалом, целью и правилом. Мы говорим: воззрения, – ибо творческое начало религии всегда заключается в концепции воздействующего сочетания, к которому индивидуум проявляет то или иное отношение; поэзия всегда выдвигает событие, взятое в его значительности; что же касается философии, то тут ясно, что ее систематический метод принадлежит к разряду предметных отношений. Поэзия остается в сфере чувства и созерцания, ибо она исключает не только всякое ограниченное определение целей, но и волевое отношение. Зато огромная серьезность религии и философии заключается в том, что они стремятся охватить во всей ее объективной глубине внутреннюю связь, которая приходит в структуры нашей души по пути от постижения действительности до целеустановления, и, исходя из этого, построить жизнь. Таким образом, они превращаются в ответственное размышление о жизни, которая и есть эта целокупность; в сознании своей искренности они становятся действенно радостными силами преобразования жизни. Хотя они интимно и связаны между собою, они все же борются друг с другом за свое существование, ибо они проникнуты одним и тем же стремлением к творчеству жизни. Глубина настроения и общеобязательность мышления в понятиях борются в них между собою.