В. Авдеев - Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2

Но, господа, русские, говоря, что Россия – страна для них, вовсе не имеют в виду, что доказательство чьей-то «полукровности» или «четвертькровности» автоматически выводит человека из русской общности. Хотя вычисление своего «коктейля» очень часто (а то и повсеместно), действительно, лишает иного вполне благополучного человека их русской общности. Потому что такое вычисление уже само по себе означает сомнение в своем праве наследовать русскую землю от своих русских предков. Вместо этого естественного наследования, вместо ответственной бережливости к Русской Земле, возникает глумливая борьба за свои права, за какую-нибудь половинку или четвертушку своего инородчества, которая дает основания вступать в некий явный или виртуальный интернационал, доказывающий русским, что Россия – не их земля, а всего лишь вместилище человеческого «коктейля».

Чем помечает русский театр писатель Безелянский? Нет, не его славной историей, а мифом о нерусском начале, якобы состоявшемся усилиями некоего иноземного магистра, исполнявшего волю царя Алексея Михайловича. И Большой Театр – не русское достояние, коль его основал англичанин, действовавший по указу Екатерины Великой. Все-то, мол, русские замалчивают свои нерусские корни. А мы, вот, «коктейли» не боимся смотреть правде в глаза – нет в России ничего истинно русского, беспримесного, чистого. У русских и великие театральные деятели «иного замеса», никак не стопроцентно русские – не только Мейерхольд, но и Симонов, Товстоногов, Эфрос и другие.

Расправившись с режиссерами, борзописец идет к актерам, где и вовсе трудно ему сыскать «чистого» русского человека. Полукровки и прочие «замесы» просто кишмя кишат. Извольте – на киноэкране в качестве кумиров лицедействуют сплошные Шверубовичи и Вольфзоны, которых, разумеется, (как считает Безелянский) нельзя причислить к русским. Это если фамилия, выпирает из-под русского псевдонима. Если же собственная фамилия актера звучит не так одиозно, наши деморасисты принимаются искать ее корни в каких-нибудь неславянских языках. По созвучиям они без труда доказывают, что и здесь толпятся сплошь нерусские люди. Если вам за 60, и вы любите бесподобного Прудкина, знайте, что это был не русский актер, а еврей. Если вы без ума от экранизированных «Маленьких трагедий», то знайте, что Юрский – не русский актер, а еврей. Если вам по душе Раневская или Быстрицкая, то знайте, что обе – еврейки. Именно так их рекомендует нам расист Безелянский.

Русского театра просто не существует, в нем – сплошные дети Сиона, как нам демонстрирует Безелянский. А если они об этом говорят открыто, то их ждет судьба незабываемого Михоэлса, убитого Сталиным. Мы ничего не будем знать про Михоэлса, но об этом убийстве обязаны вспоминать с содроганием, почему-то выделяя его из чреды других убийств. Убили русского актера – пустяки, убили Михоэлса – и поток слов не прекращается десятилетиями. Даже у обожаемой до сих пор Раневской, оказывается, была несчастливая творческая судьба из-за семитского разреза глаз. Будто бы у лиц иных национальностей судьбы сплошь лучше, чем у Раневской!

Русский разрез глаз дает одно неоспоримое следствие – он никогда не становится причиной для объяснения тех или иных невзгод. Но вот разговора о тяжелой судьбе того, кто таким разрезом обладает, от расистов-демократов не дождешься. Они просто поражены любовью ко всякого рода отклонениям, превращая их в объект своего пристального внимания, требуя от других того же. А еще признания некоторой обобранности носителей этих отклонений и необходимости каких-то особых компенсаций – хотя бы пророненной над их судьбой слезы.

Ирония над своими духовными метаниями приводит к тому, что замечательный актер Михаил Козаков называет себя «полужидком», к ощущению к «не вполне своим» в России. Козаков как бы самоунижается от сознания собственной несформированной идентичности, а Безелянский тут же толкает его в стан обиженных и оскорбленных только по причине своей «недорусскости», «полужидкости».

А вот рассуждения актера Олега Табакова, который просто демократ (без «жидкости») в пересказе борзописца просто омерзительны. Его представление о сталинских репрессиях и фашизме сводятся именно к антисеметизму. Будто не было миллионов жертв других народов, будто «русский список» короче «списка Шиндлера».

В устах Табакова мы сталкиваемся с самым чудовищным, самым наглым и беззастенчивым проявлением расизма. «Деление людей по расовым признакам – это паскудство», – заявляет артист. Вот так прямо. Не надо отличать негра от китайца, китайца от чукчи, чукчи от русского. Это утверждает Табаков, это насаждают демократы-расисты вроде Безелянского, сдабривая свои залихватские суждения любимыми темами об угнетенности евреев, о еврейских погромах, о Холокосте и прочих выдумках.

Мы видим в этих выдумках злостный русофобский замысел, задумку уничтожить русских как народ, запретить русским называть себя именем своего народа, представить различение народов, различение своих и чужих делом подлым. Они за нравственную норму выдают «нечистокровность», которая будто бы хоть в чем-то может давать преимущества перед «чистокровностью».

За «нечистокровностью» нашим «коктейлям» видится сила большинства. Они то и дело начинают кричать, что «полукровок» больше, а разговоры о «чистокровности» неприличны. Хочется спросить, а приличны ли разговоры о «нечистокровности», прилично ли выпячивание своей «недоделанности», невнятной этнической и национальной определенности? Прилично ли навязывать обществу представления, что быть евреем в России – это «круто», а быть русским – подлая судьба?

Толкования приличий между русскими и расистами-демократами расходятся принципиально. Русские с удовольствием говорят, что они русские. И не видят никакого оскорбления в том, что еврей называет себя евреем, что также его именуют люди других кровей. Русские не требуют себе преимуществ только за то, что они называют себя русскими. Русские не высчитывали и не собираются высчитывать сколько у кого инородческой крови, пока инородец не ведет себя как враг. И даже когда он становится врагом, насколько он «чист» никто не будет интересоваться – он заведомо «нечист», и если даже по происхождению числится русским, то «прожидовлен», испачкан, и его родословной никто не поверит.

Мы не станем интересоваться кровосмесью Безелянского или родовыми корнями О. Табакова на том основании, что они выказывают явные признаки русофобии. Но мы точно знаем, что они к этому вопросу относятся с особым вниманием – их самих собственные кровные задатки еще как интересуют. Ибо именно это для них становится оправданием русофобии, которая под демократической маской протаскивает самый настоящий расизм. Точнее, ту его форму, которая дает основания не для раздельного существования (такая форма расизма была бы для русских вполне приемлемой), а для геноцида.