В. Авдеев - Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2

[5] Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. – М., 1986.

[6] См., напр.: Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. – Л., 1986; Балушок В. Г. Инициации древнерусских дружинников // Этнографическое обозрение. – № 1, 1995; Платов А. В. Бой на Калиновом мосту, или Прогулка тропою мертвых // Мифы и магия индоевропейцев. – Вып. 5, 1997, и др.

[7] Элиаде М. Тайные общества. Обряды инициации и посвящения. – М.-СПб., 1999.

[8] Один из результатов утраты Западной цивилизацией инициатической Традиции – быстрый рост числа маньяков, террористов и других подобных «людей», которые в традиционном обществе попросту не прошли бы основной возрастной инициации в 13–15 лет.

[9] Андреев А. Русские Боги в Зазеркалье. Баба-Яга // Мифы и магия индоевропейцев. – Вып. 3–4, 1997.

[10] Элиаде М. Цит. соч.

[11] Собственно говоря, в этом и кроется принципиальное отличие Северной, инициатической, Традиции от контр-инициатической Южной. Мы, северяне, – дети Богов, и Боги наши всегда с нами…

[12] Там же.

Разительное отличие, не правда ли? У каждого поэта, наверное, есть строки радости и строки печали, но поставленные в эпиграф четверостишия просто никак не могли бы принадлежать родственным душам. Они различны и противостоят друг другу в основополагающих особенностях взгляда на мир, – да что там, их авторы живут в совершенно разных мирах! Разумеется, не говоря уже о различной эстетической ценности приведенных стихотворных строк.

С чем же может быть связано такое несовпадение в мировосприятии? Одними лишь индивидуальными различиями ничего не объяснишь, ведь и «родственные души» встречаются нередко, а их, выражаясь научно, распределение далеко от случайного и соответствует родству генетическому: «в песне – душа народа» (Н. В. Гоголь).

Мысль о взаимосвязи внешнего облика человека и его внутреннего мира не нова: на уровне бытового сознания она всегда и повсюду интуитивно воспринималась как очевидная, а её письменная история включает почтеннейший список высших достижений человеческой мысли, начиная хотя бы с Платона и законов ведической Индии, деливших людей на варны (букв. санскр. «цвет») в соответствии с пигментацией кожи, которая считалась отражением внутренних качеств и наклонностей. А эта связь внутреннего и внешнего, в свою очередь, заставляет говорить о наследственном (то есть генетически, а значит, и расово обусловленном) характере не только антропологических характеристик, но и основ внутреннего мира человека.

Говоря о коллективных основах психической деятельности, нельзя обойти вниманием теорию архетипов великого швейцарского психиатра, одного из крупнейших мыслителей XX столетия – Карла Густава Юнга. Он был сторонником индивидуального подхода к пациентам в психотерапии, однако как исследователь всегда интересовался вопросами типологии и написал, в частности, книгу «Психологические типы», принесшую ему мировую славу и заложившую основу классификации экстравертов и интровертов. Важную роль могло сыграть и то, что специальностью Юнга в бытность студентом-медиком была анатомия, и он привык исследовать явления и их взаимосвязи, не увлекаясь абстрактными схемами, как это случается в психологии. Вот что писал Юнг в работе «Психологическая типология», впервые опубликованной в 1936 году: «Целостный телесный склад, его конституция в самом широком смысле имеют весьма тесную взаимосвязь с психологическим темпераментом, так что мы не вправе обвинять врачей, если они рассматривают психические явления в значительной степени зависимыми от тела» (1).

Современная наука может вскрыть и некоторые из механизмов такой взаимосвязи между эмоционально-психологической и биофизиологической сторонами жизни. В частности, выяснено, что гормональные процессы по-разному протекают у представителей различных рас, а роль гормонов в регулировании психоэмоциональных процессов сейчас признаётся одним из наиболее плодотворных направлений изучения человека (2). Правда, при этом исследователи зачастую избегают предавать огласке выводы, касающиеся соотношения расовых и поведенческих характеристик, и не выходят за пределы индивидуальных различий.

Сам Карл Густав Юнг посвятил, в частности, архетипическим основам германской психологии ставшие классическими статьи «Вотан» и «Архетип Вотана (3). Пo сравнению с психоанализом Зигмунда Фрейда, аналитическая психология Юнга, вводя понятия архетипов и коллективного бессознательного, значительно расширяет понимание человека и «по горизонтали» (коллективный характер архетипов), и «по вертикали» (наследование архетипических основ психики от поколений предков). Вот что пишет об этом его ученица Мария-Луиза фон Франц: «. еврей может ничуть не интересоваться своим культурным прошлым, но в его сновидениях будут появляйся каббалистические мотивы. Однажды у меня был пациент-индус, который получил образование и вырос в Америке и который вполне осознанно не проявлял ни малейшего интереса к своей культуре. Несмотря на это, его сны изобиловали индусскими божествами, по-прежнему живущими в его бессознательном» (4).

История народов и культур наглядно показывает действенность архетипов как бессознательных движущих сил как коллективной, так и индивидуальной человеческой деятельности. Внимательно перечитав басню пацифиста Толстого «Отец и сыновья», написанную для «Азбуки», мы встретимся со связкой прутьев, символизирующей несгибаемую силу братского единства. Чем не символ fasces, вдохновлявший попытку объединения итальянцев в возрожденной братской общности римлян! Или ещё пример: каково происхождение Русского слова «ужас»? Корень у него тот же, что и в слове узкий, что совпадает с мнением ведических ариев, говоривших о беде как о «тесноте», а о спасении как о «просторе»: «Пусть они дадут нам сегодня широкий путь!» (Ригведа, VII, 35 «Ко всем Богам»). Напрашивается связь с самой исторической судьбой русского народа, любовь которого к простору привела его к созданию величайшей в мире Империи.

Различное понимание истоков важнейших содержаний бессознательного (индивидуальный травмирующий опыт в детском возрасте у Фрейда и наследуемые архетипы коллективного бессознательного у Юнга) стало, очевидно, одной из основных причин разрыва между исследователями. Позже Юнг говорил: «Психологический метод Фрейда был и остается прижигающим средством для дегенерировавшего, разложившегося материала, поставляемого в первую очередь страдающими неврозом» (5). Любопытно отметить, что Зигмунд Фрейд, сам того не желая, оставил в своих работах подтверждение правоты теорий Юнга. Так, в «Толковании сновидений» он писал: «Ганнибал был любимым героем моих гимназических лет; как многие в этом возрасте (! – С. Ч.), я отдавал свои симпатии в пунических войнах не римлянам, а карфагенянам. Когда затем в старшем классе я стал понимать все значение своего происхождения от семитской расы и антисемитские течения среди товарищей заставили меня занять определенную позицию, тогда фигура семитского полководца еще больше выросла в моих глазах» (6).