В. Авдеев - Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2

Эти выводы относительно внешнего облика средневековых словен подтверждаются и уточняются результатами проведенного в 1939 г. антропологического обследования поозеров – жителей северо-западного берега озера Ильмень. Дело в том, что «население Поозерья в массе представляет собой непосредственных потомков древних новгородцев. …Если в Новгороде спросить любого человека, сколько-нибудь интересующегося прошлым своего края, где надо искать самых «чистых» новгородцев, он непременно укажет на Поозерье. Сами поозеры глубоко убеждены в своем аборигенном происхождении и на вопрос о позднейших переселениях отвечают отрицательно» [53]. Результаты антропологического обследования поозеров тем более показательны, что Поозерье было центром первоначальной, «коренной» племенной территории словен в Приильменье [54].

Как и средневековые словене, поозеры – это мезокефалы (головной указатель 79,5; следовательно, величина черепного составит примерно 77,5) со средне-высоким, узким лицом, отличающимся сильной, резкой горизонтальной профилировкой; сильно выступающим носом с прямой или слегка выпуклой спинкой. Можно полагать, что, подобно поозерам XX века, средневековые новгородцы были выше среднего (для своей эпохи) роста, светлоглазы и относительно темноволосы (у 60 % обследованных в 1939 г. поозеров глаза были светлого – серого или голубого – цвета, у 39,2 % — смешанного и только у 0,8 % — темного, карего; 20,8 % имели черные волосы, 51,9 % — темно-русые, 19,8 % — русые и 7,5 % — светло-русые) [55].

Бросается в глаза ярко выраженная самобытность антропологического типа словен. В. В. Седов, опираясь на измерения М. С. Великановой, Г. Ф. Дебеца, Т. И. Алексеевой и свои, выделил четыре антропологических типа восточных славян Х-ХIV вв. К трем из них принадлежало по несколько союзов племен, ареал же четвертого практически полностью совпадает с областью расселения словен ильменских.

«Сложение суббрахикефального узколицего антропологического типа на севере Восточной Европы, – подчеркивает В. В. Седов, – необъяснимо местными материалами. Средневековые черепа прибалтийско-финского населения, на территории которого расселились новгородские славяне …характеризуются широколицестью (скуловой диаметр водских черепов – 136, восточных эстов – 134, ижоры – 138,8, приладожской веси – 135), почему следует решительно отказаться от мысли о формировании новгородского антропологического типа под воздействием (финского – А.С.) субстрата» [56]. Прибалтийская «чудь» отличалась еще и уплощенным лицом, и слабо выступающим носом, т. е. примесью монголоидных черт. Черепа же словен «выражение европеоидные» [57]. «Не может быть исходным для славян Поильменья и ни один из антропологических типов Верхнего и Среднего Поднепровья», т. е., в частности, балтских (также широколицых). Ближайшие аналогии черепам словен ильменских обнаруживаются лишь у раннесредневековых балтийских славян – в частности, у живших в нынешнем Мекленбурге ободритов [58].

Напрашивается вывод о том, что словене ильменские (в отличие, например, от кривичей, вятичей, северян) не смешивались с другими этносами в такой степени, чтобы это повлияло на их, словен, антропологический тип. Высокую степень однородности словен в расовом отношении отмечает и В. В. Седов [59]. Это обстоятельство тем более достойно внимания, что словене жили на самой окраине славянского мира, будучи с трех сторон окружены финскими и балтскими племенами.

Это сохранение словенами в неприкосновенности своего генетического кода и обусловило, по-видимому, устойчивость их этнического характера, их ментальности. На подобную связь указывал еще Л. Вольтман: «Германцы до Карла Великого держались внутриплеменного брака. Только этим объясняется то обстоятельство, что отдельные племена, также без смешений, обнаруживают бросающиеся в глаза различия, преимущественно в своем темпераменте. Они не все в одинаковой степени были воинственными и склонными к странствиям, и в духовном отношении по-видимому особенно высоко были одарены готы» [60].

Следовательно, можно полагать, что устойчивость генетического кода словен обусловила и отмечавшуюся многими исследователями устойчивость основных черт новгородской культуры, устойчивость художественных вкусов новгородцев, их (по оценке Э. С. Смирновой) «прочную и доходящую едва ли не до несокрушимости привязанность» «ко всему своему», традиционному [61]. Устойчивость генетического кода помогла новгородцам устоять против экспансии византийской культуры и создать (по точному определению В. Ф. Андреева) «самобытную, подлинно национальную культуру» [62]. Христианизация и контакты с соседними этносами не могли, естественно, не привести к культурным заимствованиям – но общий облик, стержень словенско-новгородской культуры оставались неизменными с языческих времен. Суровая простота, грубоватая выразительность, яркая, «варварская» декоративность, «красота силы» – все это уходит корнями в словенскую языческую старину.

Характерно, что ни одну из психических черт новгородцев мы не встречаем у средневековых славян Ярославского и Костромского Поволжья – хотя славянскими первонасельниками этих мест также были словене ильменские. Переселенцы из Приильменья в сильной степени смешались здесь с местными финскими племенами, так что их внешний облик значительно изменился; изменился, по-видимому, и этнический характер.

Итак, своеобразие этнического характера, ментальности словен-новгородцев оказывается тесно переплетенным со своеобразием их расового типа. Можно, думается, говорить о новом звучании, которое приобретают слова В. В. Мавродина о том, что «история народов есть вопрос не только развития их быта, культуры и языка, но и эволюции физического типа» [63].

[1] Флоря Б. Н. Формирование славянских народностей. Их этническое самосознание в эпоху раннего Средневековья и перспективы его дальнейшего развития // Очерки истории культуры славян. – М., 1996. – Стр. 387.

[2] Повесть временных лет. – М.-Л., 1950. – Ч. 1. – Cтр. 14. (Далее: ПВЛ); Ср.: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего Средневековья. – М., 1982. – Стр. 99.

[3] Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М.-Л., 1950. – Стр. 163. (Далее: ЖД).

[4] Грамоты Великого Новгорода и Пскова. – М.-Л., 1949. – Стр. 56; О датировке договора см.: Рыбина Е. А. О двух древнейших торговых договорах Новгорода // Новгородский исторический сборник. – Л., 1989. – № 3 (13). – Стр. 48.

[5] Вопросы Кирика, Саввы и Илии, с ответами Нифонта, епископа новгородского, и других иерархических лиц // Русская историческая библиотека / Изд. 2-е. – СПб., 1908. – Т. 6. – Стб. 33.