Сергей Кутолин - Философия интеллекта реального идеализма

Мерило истинности включает в себя понятие добросовестности: добросовестное искание должно содержать истину в наиболее цельном виде. Рефлексивные проблемы плутократии, проблемы оскопления демократии и свободы на фоне кажущихся проблем рынка труда, и тем более труда интеллектуального, — есть существенный момент «демократического экстаза». Истина труда, выражаемая словами: «Живи так, как если бы ты завтра умер, но в работе усердствуй так, как если бы ты жил всегда», — является мерой эффективности государственной машины. Фундаментальная идея полезного труда рефлексии заключается в том, что, как бы не были глубоки врожденные способности человека, они могут быть реализованы только посредством самого напряженного труда. Сможет ли обеспечить такой труд России экономика до 2000 года? Способна ли государственная система при существующих в ней авторитетах реализовать такой принцип хотя бы с к.п.д. 1–5%, т.е. в 5–25 раз меньше к.п.д. неживой машины — паровоза? Или просто это не предусматривается существующей системой? Ответ на этот вопрос дан в хитрых и умных статьях А. Лившица в «Известиях» за 1994 г. в № 217–218: «... Проявится тенденция к снижению банковских ставок, которые через пять лет упадут до 20–25% годовых.... Судя по всему даже к 2000 году Россия не сможет снизить инфляцию до отметок, характерных для развитых стран». И это говорит советник Президента по экономическим вопросам. И это звучит уже после различных уверений о стабилизации, после... забытой всеми программы «500 дней». Поэтому нет ничего удивительного в том, что в той же газете за № 171 1994 года интеллектуальные трудоголики, как лауреат Нобелевской премии Александр Прохоров, передают окружающим свой крик души в статье «А нужен ли я своей стране?» И на вопрос: «Сколько же времени вы сможете продержаться в таком неустойчивом положении?» — получаем ответ: «Года два-три от силы. Потом уже начнутся необратимые процессы, и мы неудержимо скатимся вниз». Сопоставление умозаключений А. Лившица и А. Прохорова отчетливо приводит к мысли, что до 2000 года государственная система не собирается восстанавливать принцип не только интеллектуально-трудового равновесия в стране, но и прочих форм экономического равновесия. И речь здесь идет, как можно понять, не о способности плутократии восстановить товарно-денежные отношения в стране, а о проблеме вообще их не восстанавливать до текущего тысячелетия. Эта ситуация в сельском хозяйстве уже начинает прорастать Чевенгуровским раем:

Проблема «щучьего веления, моего хотения» всегда была типичной проблемой, и не только в России времен Конька-горбунка и Старика со Старухой, но и Осипа, лежащего в барской постели с его: «Право, на деревне лучше: оно хоть нет публичности, да заботности меньше; возьмешь себе бабу, да и лежи весь век на полатях да ешь пироги». Поэтому плутократии невыгодно нарушать традиции «русской самостоятельности». Она готова драпироваться в русские одежды, добывая на пропитание (себе) строительством медных Колумбов в Америке, отправляя за границу 19 вагонов с медью, пытаясь вывезти из России 130 килограммов амальгамы золота с 70%-ным содержанием драгоценного металла... «А у Генеральной прокуратуры не хватило даже смелости поинтересоваться у тех же Лужкова, Шумейко, Шохина, Черномырдина, что ими-то двигало при проведении антизаконных действий и осуществлении отеческой прямо-таки опеки международных авантюристов». (Николаев Ю. Медный спрут // Известия. 1994. №111).

Использование политиками национальных форм сказочного, мифологического сознания общества служит источником упрочнения своего положения в обществе. Играя на далеко не светлых сторонах жизни этого сознания, коллектив с партийной дисциплиной, разработав принципы и цели достижения как ни странно простого «гешефта» в обществе с мифологическим сознанием, отягченным этническим кодовым замком, способен «играть», и довольно долго во времени, на чувствах общества и нации. Смысл разговоров о «фашизме, черносотенных повадках» слабо чем отличается от различных «партийных конструкций» в том смысле, что этническое и мифологическое сознание общества используется ограниченным коллективом сначала для достижения своекорыстных целей, а затем эти цели объявляются целями всего общества. Для воспрепятствия такого рода устремлениям к самосолипсизму коллектива общество с диктатурой закона должно уравновешивать свои же собственные недостатки. Даже во времена О. Кромвеля последний не мог быть арестован и предан суду по решению короля как член парламента без решения парламента. По решению же Алексея Михайловича Тишайшего его «собинный друг» патриарх Никон был уже обречен судом патриархов. Столь часто «всуе» поминаемый теперь И.В. Сталин при всех его недостатках отлично знал и чувствовал «традиции северных народов Кавказа», в чем уже убеждается и молодое поколение современников, и, вникая в «различные мелочи», понимал, что «каждое новое начинание партии можно превратить в мелкое и никчемное крохоборчество». (Вопросы ленинизма. М.: ГИ, 1931. С. 752). И на вопрос иностранной рабочей делегации: «Как увязываются водочная монополия и борьба с алкоголизмом?» — чувствуя характер общества и нации, которую он возглавляет, в отличие от лигачевцев, твердо отвечал: «Отказаться ... от водки, значит отказаться от ... дохода, причем нет никаких оснований утверждать, что алкоголизма будет меньше, так как крестьянин начнет производить свою собственную водку, отравляя себя самогоном. Здесь играют, очевидно, известную роль серьезные недостатки культурного развития деревни» (там же, с. 367).

Кажется, вот отличие человека, который «академиев не кончал и в пажеском корпусе не обучался», от «орлов партийного толка» горбачевской перестройки. Поэтому РОЛЬ ИМЕНИ в национальных традициях общества и коллектива, ИДЕЯ ИМЕНИ в этнической сущности государства оказываются главенствующими в рефлексивном сознании масс, учитываются любой партийной или религиозной конфессией («... евангелист Иоанн, когда он называет Господа Иисуса подлинным, живым именем Божиим. В Нем исполнилось то, чего не могло исполнить одно только слово..... В НЕМ — именно это имеет в виду Евангелист — Бог реально стал Тем, КОГО можно звать.... Отныне имя уже не просто слово, за которое мы цепляемся, но плоть от нашей плоти и кость от наших костей. Бог — один из нас», — вот как кардинал Йозеф Рацингер образно и доступно разъясняет идею рефлексии от ограниченного коллектива верующих к массам (Введение в Христианство. Брюссель, 1988. C. 91). Плутократические игры теряющего свой имидж коллектива, чьи рефлексивные установки являются уже не собственными, а коллективными, превращаются в начетничество — «лишаются плоти и костей». Вот как один из крупнейших духовных писателей XX в. Томас Мертон писал Алексею Суркову по поводу остракизма в России произведений Б. Пастернака: «.... вы не любите ни Россию, ни человечество, а преследуете исключительно интересы политического меньшинства .... Я пишу вам не как ненавидящий вас враг, а как друг. К русскому народу я испытываю величайшую, искреннейшую любовь и безграничное восхищение. Теперешние же руководители России не вызывают у меня ни ненависти, ни страха, а только печаль». (Логос. Брюссель-Москва. 1978. № 1–4. С. 229).