Александр Игнатенко - Зеркало ислама

Если принять во внимание этот широкий контекст (и не забыть, что Престол тоже есть Зеркало ), то Цельнообразнознаковый мир ас-Сухраварди можно представить как универсальное Зеркало, в котором пребывают все знаки всего сущего в его полноте. А дольний мир, в котором пребывает душа человека, – сумма частных Зеркал с ограниченным набором знаков, попадающих в них в каждый данный момент времени и, по-видимому, не исчезающих, а возвращающихся затем в Цельнообразнознаковый мир. Суфийский святой обладает способностью возноситься в тот мир и, пребывая с состоянии «Будь!», – способен не творить, а, скорее, актуализировать или вызывать цельнообразные знаки из того мира.

Этот Цельнообразнознаковый мир промежуточный. Над ним Мир Света { Алям ан-Нур } , мир собственно Божественный. Очищаясь от телесности, мистик (его душа) совершает восхождение {урудж} из мира дольнего – в горние выси. Но его конечной целью является не Цельнообразнознаковый мир, а мир, находящийся выше, Божественный Мир Света. Соединиться с Первоисточником Божественной эманации дано только избранным. Расставшись со своим человеческим естеством { насут } , суфий может достичь такого состояния, когда он попадает в Мир Света. Как утверждает ас-Сухраварди, такого состояния достигали Платон, Гермес, Пророк Мухаммад и другие великие мудрецы 196.

Однако Божественный Мир Света безобразен. Он как Божественный может быть охарактеризован только очень кратко и по преимуществу в терминах апофатики: там нет и не может быть ничего такого, что существует ниже – в Цельнообразнознаковом мире и в дольнем мире выявителей цельнообразных знаков. И попадание души в Мир Света означает ее растворение в Свете, слияние со Светом, т. е. аннигиляцию души как индивидуальной. В терминах суфизма-мистицизма, происходит исчезновение { фана’ } души-мистика в Свете.

Строго говоря, Мир Света нельзя описать. И характерно, что исламские мыслители, продолжившие линию аль-Газали – ас-Сухраварди, больше внимания уделили не Миру Света, ибо с ним все ясно, а миру промежуточному, который у ас-Сухраварди назван Цельнообразнознаковым миром { Алям аль-мисаль } .

Конструирование этого промежуточного мира результат спекулятивных усилий Ибн-Араби (1165–1240), который разрабатывает концепцию Срединного мира, или Перешейка { аль-Барзах } как особого срединного мира, описываемого в рамках трехмирной схемы – между дольним тварным миром и Божественным миром Сокрытого { аль-Гайб } . Ибн-Араби соотносит свои построения с кораническим выражением пограничье ( перешеек, преграда, препона), о котором говорится в Коране: «А когда придет к одному из них смерть, он скажет: „Господи, верни меня; может быть, я сделаю благое в том, что оставил“. Так нет! Это слово, которое он говорит, а за ними – преграда {барзах}, до того дня, как они будут воскрешены» 197; «И Он – Тот, Который предоставил путь двум морям. Это – приятное, пресное, а то соль, горькое. И устроил меж ними препону {барзах} и преграду нерушимую» 198; «Он разъединил моря, которые готовы встретиться. Между ними преграда, через которую они не устремятся» 199.

У Ибн-Араби Перешеек, в соответствии с Кораном («…а за ними преграда, до того дня, как они будут воскрешены»), представляет собой то вместилище, в котором пребывают души людей (как праведников, так и грешников) после смерти и до Воскресения в день Страшного Суда (именно так и называется шестидесятая глава «Мекканских откровений» Ибн-Араби – «Знание о том, как люди пребывают в Перешейке между Дольним Миром и Воскресением»), Но кроме душ умерших в этом Срединном мире пребывает несметное количество образов { сувар } . Это и образы человеческих действий и поступков (именно они будут взвешиваться на Страшном Суде), и свойства и отношения между вещами, которые тоже оказываются самостоятельными { сувар ка’има } (т. е. отдельными от других) образами { би-нафсиха } . Среди них нетелесный образ смерти, которая представляет собой акциденцию; она существует в Перешейке как образ ослепительно белого барана, который, согласно одному из хадисов Пророка, будет забит в Судный День 200. По утверждению Ибн-Араби, кто-то из суфиев, пребывая в экстатическом состоянии, видел Ад в образе буйвола, а кто-то другой – в образе змеи. Предполагается, что эти образы пребывают в Перешейке [Обращает на себя внимание то, что Ибн-Араби предпочитает говорить просто об образах (ед.ч. сура), а не о цельнообразных знаках (ед. ч. мисаль). Я бы связывал этот его отказ с тем, что предшественник Ибн-Араби – аль-Газали не смог предложить цельную и всеохватную концепцию цельнообразного знака, которая бы включала в себя не только описание результатов познания как цельнообразных знаков (они являются цельными образами познанного), но и характеристику в тех же терминах мистического познания и, особенно, сновидения. В последнем случае, как ни поворачивай те образы, которые поступают в сердце- Зеркало , они оказываются не только цельными образами (цельнообразными знаками) какой-то вещи или какого-то человека (такое случается), но и образами, которые не являются цельнообразными знаками, ибо не воспроизводят цельный образ чего-то или кого-то ( печать – запрет, Луна – визирь, кувшин – женщина и т. п.), а, по остроумному замечанию Ибн-Тай-мийи, сделанному значительно позже, представляют собой своего рода метафоры. // У аль-Газали можно проследить маленькую хитрость – в ряде произведений он расщепляет слово мисаль на два значения – во-первых, цельнообразный знак (мн.ч. – мусуль, мисалят) и, во-вторых, притча, намек, назидание (мн.ч. – амсиля). В таком случае оказывается, что в Зеркале человек видит мисаль как цельнообразный знак, а во сне – мисаль как намек (тоже знак, но не цельнообразный). Эта непоследовательность аль-Газали повлияла и на ас-Сухраварди, который сбивался с подвешенных цельнообразных знаков на подвешенные образы. Ибн-Араби, употребляя общее слово образ (сура), избегает тем самым возможных несуразностей, сохраняя при этом содержание – для нас важно подчеркнуть, зеркальное содержание, – идей своих предшественников – аль-Газали и ас-Сухраварди.].

Там же нетелесные образы Рая и Ада, точнее, сами Рай и Ад как бессчетное количество образов, среди которых, как предполагается, обретаются до момента Страшного Суда и Воскресения человеческие души, в некотором смысле однородные с образными Раем и Адом. Тем самым Срединный мир Перешейка становится своего рода вечным (до Судного дня) хранилищем образов.