Александр Фефилов - Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие

6. Иногда объектом мышления становится слово, а не идея и вещь.

«Слова часто употребляются без значения». «Часто случается, что люди направляют свои мысли больше на слова, чем на вещи, даже когда они предаются сосредоточенному размышлению». Это происходит потому, что слова как знаки замещают идеи и вещи. Если связь между словом и обозначаемой идеей и вещью становится слабой в силу незнания идеи и неизвестности самой вещи, единственным объектом внимания становится пустое слово, не соотнесенное с содержанием.

«Более того, так как многим словам научаются раньше, чем становятся известны обозначаемые ими идеи, некоторые, не только дети, но и взрослые, говорят различные слова совершенно как попугаи, только потому, что выучили эти звуки и привыкли к ним». И действительно, маленькие дети и учащиеся обычно сначала сталкиваются с названиями, а их правильные значения усваивают со временем. В процессе учения в начале всегда бывает слово. Это слово предстает первое время как пустой звук, незнакомый термин. Такое слово нуждается в определении, толковании и объяснении.

7. Об одной и той же вещи люди образуют множество различных идей, но обозначают их одним и тем же словом, что приводит к непониманию.

Это случай противоположный предыдущему. Здесь присутствует связь слова с объектом. При чем этот объект состоит не из одной, а из совокупности разных идей. «Несмотря на свое намерение рассматривать один и тот же предмет, люди составляют самые различные идеи его, отчего название, употребляемое ими для него, неизбежно получает у разных людей самые различные значения».

Причиной порождения множества значений слова является, таким образом, то, что с именуемым предметом говорящий связывает большое количество простых идей, например, со словом «золото» он ассоциирует не только желтый цвет и вес , но и растворимость в царской водке, плавкость, ковкость, огнеупорность и др.

Такого рода многозначность языкового знака неизбежно влечет за собой неопределенность значения в целом. Совершенно справедливо звучит в этой связи следующее замечание Д. Локка: «Большая часть (научных, философских) споров касается значения слов (терминов) более, нежели действительной разницы в понятиях о вещах».

8. Следует различать реальные и номинальные сущности вещей.

О реальной сущности вещей мы говорим, «не давая им никакого названия». Это вещь, еще не обработанная сознанием.

«Отвлеченная идея» о вещи, заклассифицированная в род или вид, а также, получившая какое-то наименование, является номинальной сущностью.

Реальная сущность вещи – это качества и свойства вещи, которые проявляются согласно ее природе. «Все естественные вещи имеют реальное, но неизвестное нам строение своих незаметных частей".

Номинальная сущность – это наши представления, знания о вещи, сформированные с помощью чувств. «Чувственные качества» вещей – это еще не сущности самих вещей («реальные сущности»). Обе сущности могут иметь сходство, но не совпадают полностью. Идея «вкуса плода» и «вкус плода» на самом деле – это не одно и то же. [Позднее философы стали говорить о «вещи в себе» и о «вещи для нас»].

9. Название и определение можно дать лишь сложной идее.

Согласно Д. Локку, названия простых идей не поддаются определению. (Простая идея – это мельчайшая смысловая единица). Это происходит потому, что простые («несоставные») идеи соотносятся с реальными сущностями, которые в свою очередь нельзя объяснить.

Любое определение предполагает разбиение идеи на составные части. Определить можно лишь сложные, комплексные идеи. При этом в определении не должны присутствовать синонимические термины, обозначающие «одно и то же». Можно сказать, что определению подлежит сложная идея, или значение слова. На самом же деле толкуется слово (его значение) посредством других слов.

10. Процесс сведения множества отобранных простых идей в одну составную идею завершается наименованием – сложной идее дается единое наименование.

Образование сложных идей, согласно Д. Локку, это не образование новых идей, а соединение уже имеющихся идей. Такое соединение осуществляет человеческий ум – он определяет количественный состав идей; связывает (сводит) идеи в одну идею; дает им единое название.

Таким образом, объединение различных идей в одну идею осуществляется способом селекции (отбора), синтеза (соединения) и наименования (обозначения посредством языкового знака).

У разных народов имеются различные сложные идеи. Об этом можно судить по различиям наименований сложных идей. Во-первых, количество таких разноязычных имен не совпадает. Во-вторых, у разных народов именуются различные (по качеству и составу) сложные идеи. «Доказательством этого являются непереводимые слова различных языков».

Однако в разных языках имеются специальные наименования общих идей, например, меры времени, протяжения и веса. Но разноязычные слова, обозначающие данные понятия, ср. лат . hora, pes, libra и час, фут, фунт, имеют различающиеся значения, ср.: «Совершенно очевидно, что идеи, которые связывал с теми латинскими словами римлянин, весьма отличались от идей, которые выражает этими словами англичанин».

11. Языки обнаруживают сходства и различия в плане обозначения межпредметных отношений (организации субстанций) и в способах представления этих отношений (модусных характеристиках).

Субстанциальный план составляют предметы (вещи) и их отношения. Модусы отражают признаки или характер отношений между субстанциями. Как известно, предметы обозначаются в разных языках именами существительными, качественные признаки обозначаются в большинстве случаев с помощью прилагательных и наречий, а межпредметные отношения – с помощью глаголов. В этих частеречных единицах языка как раз и зафиксировано больше всего разнообразия и различий.

Очевидно, в разных языках больше всего «модусных», чем «субстантных» различий. Наименования «телесных субстанций», хотя ум также образует их «номинальную сущность», не являются в разных языках существенно разнотипными.

Модусы более разнообразны, так как отражают "продукты ума", ибо дают субъективную характеристику межпредметному отношению. Так, Д. Локк отмечает, что у многих народов « убийство шпагой и убийство топором не рассматриваются как разные виды действия». Поэтому они не дифференцируются и в языковом плане. В других языках эти действия (акциональные отношения) получают автономные наименования, ср. рус. зарубить («убить топором»), заколоть («убить шпагой или кинжалом»), англ. kill with a axe и stab .