Виталий Иванов - Теория государства

К тому времени протестантство и просвещенчество уже практически дискредитировали христианство и десакрализовали традиционную власть. Трансформация аграрного общества в индустриальное, неуклонное развитие капитализма сопровождались разрушением постфеодальных социальных и политических иерархий и эмансипацией буржуазии. За счет расширения доступа к образованию и культуре заметно сокращалась культурная дистанция вначале между аристократическими и буржуазными слоями элиты [275], а затем между элитой и «простолюдинами». Повсеместно производилось правовое уравнивание людей – где-то относительно медленным эволюционным путем, а где-то революционными методами под лозунгами всеобщего равноправия. Формировались и в итоге сформировались нации – как коллективы равноправных (точнее, преимущественно равноправных) индивидов, основанные на языковой, культурной и исторической самоидентификации и как потенциальные электоральные коллективы. В одних случаях нация в целом оказывалась «тождественна» населению государства, в других нет. Но к «тождеству» стремились, его так или иначе добивались. «Нациостроительство» («Nation Building») сопровождалось широким распространением доктрин, не просто провозглашавших политическую субъектность наций, но объявлявших их единственным источником государственной власти и носителем суверенитета, буквально помещающих нации на место божества («нациоцентризм») [276]. Идея нации заново собирала общество после слома традиционных иерархий и заново легитимировала государственную власть, теперь, как правило, светскую, безбожную. В общем, в процессе революционной и / или реформаторской модернизации получались государства-нации, национальные государства. Впоследствии державные правительства и всевозможные «борцы за свободу» стали повсеместно стимулировать формирование государств-наций, появились «искусственные» государства и «искусственные» нации (в Центральной и Восточной Европе [277], Азии, Африке), какие-то из них оказались жизнеспособными, какие-то нет. В XX в. «ненациональное» государство стало восприниматься как экзотика. [278]

Иными словами, современная демократия «выросла» из национального государства. Н е могла не «вырасти».

Поскольку нация заявляется субъектом и даже источником власти, то и составляющие ее граждане / подданые тоже должны считаться властными субъектами и даже в каком-то смысле источниками, а значит, им вроде бы положены политические права и свободы. Точнее, они им вроде бы изначально принадлежат. Следование этой логике неизбежно приводит к необходимости строительства демократических (в современном смысле) институтов и внедрения демократических практик.

Впрочем, поначалу нации делили цензами, жестко дискриминировали женщин, бедняков, иноверцев, «цветных» и пр., считали, что представителями наций (депутатами парламентов, выборными чиновниками) могут быть лишь состоятельные граждане / подданые, что самовластвование наций должно выражаться только в избрании представителей, каковые вправе и даже обязаны действовать совершенно автономно от избирателей, «неответственно». В общем, обходились «недо-демократией», «полудемократией» (это в лучшем случае). Однако по мере дальнейшего культурного и социального выравнивания, если угодно, «упрощения» (по Константину Леонтьеву), пришло понимание, что необходим порядок, основанный на признании власти «всеми», на согласии «всех», на ответственности властвующих перед «всеми». Порядок, базирующийся на формальном равноправии (равенстве перед законом, равенстве избирательных прав, равном доступе к государственным должностям и пр.). То есть уже полноценная демократия. Или «один человек – один голос». Или исчезнет (не будет достигнуто) национальное единство, государственная власть утратит (не получит) легитимность, national state начнет стагнировать, а затем распадаться.

Всеобщее равное избирательное право, в частности, утвердилось далеко не сразу, многие десятилетия его понимали в лучшем случае как всеобщее избирательное право мужчин (в Швейцарии женщины получили избирательные права лишь в 1971 г.! [279]). Но, как известно, «прогресс не остановить». В декларации прав человека и гражданина, принятой французским национальным учредительным собранием 26 августа 1789 г., говорилось: «люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные различия могут основываться лишь на общей пользе» (ст. 1) [280]. Соображения «общей пользы» заставляли вводить, а затем корректировать и, наконец, снимать цензовые ограничения и т. п. [281]. В XX в. Тренд к максимальному расширению избирательного права стал всеобщим. «все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» – сказано во всеобщей декларации прав человека, провозглашенной генеральной ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. [282]. Понадобилось всего 150 лет. Арон верно писал: «в конечном счете идеи обладают непреодолимым могуществом. Сделать, хотя бы на уровне мифа, народ средоточием народовластия невозможно, не расширяя постепенно избирательного права. Преобразование общества ускоряется обращением к демократическим идеям». [283]

Ключевую роль в утверждении современной демократии сыграл повсеместный неуклонный рост численности народонаселения, а также потребность максимально использовать его потенциал при ужесточении глобальной конкуренции в индустриальную эпоху, обеспечивать мобилизации во время кризисов и войн и т. д. После Первой мировой войны стало окончательно понятно, что без демократии в том или ином виде (либо более-менее убедительной ее имитации) крайне затруднительно властвовать над «массами», организовывать и контролировать их.

Это все остается актуальным и в нашу постиндустриальную эпоху что бы ни говорили проповедники реставрации цензов (как либерального, так и антилиберального толка). [284]

3.5.1. Раньше я уже указывал на отождествление понятий демократии и либеральной демократии. Сейчас хотелось бы остановиться на этом немного подробнее.

Либерализм – идеология, а скорее, комплекс идеологий (классический либерализм, социал-либерализм, либертарианство, неолиберализм и пр.), основанных на объявлении индивидуальной свободы, индивидуализма и свободной конкуренции высшими ценностями, постулировании приоритета личностного начала над коллективным, неприкосновенности личности и частной собственности. [285]Сам по себе либерализм элитарен и изначально не предполагал ни равноправия, ни демократии, хотя с течением времени был вынужден с ними смириться.

Либеральные демократии суть современные демократии, организованные на принципах свободы индивидуального политического волеизъявления (слова и действия), публичной политической конкуренции, «сдержек и противовесов» (то есть неприемлемости централизации и особенно концентрации власти), идеологического плюрализма (в пределах, не угрожающих либеральным основам), а также правопочитания (особого почтения к праву – не к любому, разумеется, а лишь к основанному на доктринах прав человека, «святости» собственности и пр. – и правовым процедурам, отсюда «rule of law», «Rechtsstaat», «правовое государство»). Д аже в теории это по определению подходит далеко не всем, не всегда и не во всем, поскольку требует в первую очередь индивидуалистической и плюралистической политической культуры.