Виталий Иванов - Теория государства

«Почти исчерпывающе» – потому что «многочисленный» classe dirigente имеет высший слой, верхушку, по определению малочисленную. Она непосредственно властвует вместе с правителем.

Мне представляется, что автократию нужно рассматривать по аналогии с демократией. Во-первых, автократия есть комплекс политических и правовых институтов и практик, обеспечивающих видимое доминирование и реальное первенство правителя во властной системе, его определенную автономию от прочих властвующих и, как следствие, персонализацию режима. Причем имеется в виду доминирование, первенство и пр. правителя фактического. Формальный правитель – занимающий трон, президентский или премьерский пост и пр. – отнюдь не обязательно фактический правитель. (выдвижению фактического правителя не может помешать установление системы правления, не предполагающей наличия главы государства, то есть единого формального правителя, или не предусматривающей концентрации в руках главы государства ключевых полномочий [301].) версий автократических моделей, как и демократических, было, есть и будет много.

И, следовательно, во-вторых, автократия представляет собой составной элемент режима, также важный, существенно важный, но также не единственный ключевой и не обязательный.

Автократия, во всяком случае в относительно мягких формах, легко совместима с демократией. Более того, искренняя поддержка правителя нацией может как раз выступать основой его автономии, задавать его первенство и доминирование [302]. Демократическо-автократическими были, например, режимы в Турции при Мустафе Кемале (Ататюрке) в 1923 – 1938 гг., во Франции при Шарле Андре Жозефе Мари де Голле в 1958 – 1969 гг. Или в Аргентине при Хуане Доминго Пероне де ла Сосе в 1946 – 1955 гг. [303]. Нынешний российский режим тоже демократическо-автократический.

Политологи и правоведы часто называют автократиями любые недемократические, гегемонические режимы (кроме «тоталитарных»). Я считаю это неправильным. Как сказано, автократия совместима с демократией. Кроме того, недемократические режимы бывают неперсонализированными – при военном режиме в той же Аргентине в 1976 – 1983 гг. Сменилось пять президентов, ни один из которых не был автократом. Аналогичным образом дело обстояло в Бразилии в 1964 – 1985 гг., там тоже тогда друг друга последовательно сменили пять «военных президентов» [304]. Автократия не всегда сопровождает даже деспотическое правление. В саудовской Аравии, в частности, автократом был только малик-основатель Абдул Азиз. Власть последующих маликов (все пятеро – сыновья Абдула Азиза) серьезно ограничивалась их братьями-эмирами и пр.

Теперь мы подошли к самому главному.

В любом государстве властвует политически активное меньшинство, часто называемое «политической элитой», «политическим классом», «правящим классом» и т. д. А точнее, властвует верхушка этого меньшинства, формируемая, воспроизводимая, ротируемая в порядке зачастую непонятном и даже невидимом внешним наблюдателям. Эта верхушка – олигархат, ее властвование – олигархия (греч. ὀ λιγαρχία – власть немногих). Можно также использовать синоним «олигократия». Даже в самых крупных и развитых странах численность олигар-хата составляет не более нескольких тысяч человек (в небольших и неразвитых это может быть чрезвычайно узкий круг, до нескольких десятков человек).

В своих рассуждениях об олигархии и олигархате я опираюсь в первую очередь на классическую теорию элит (элитизм), разработанную Гаэтано Моской и Вильфредо Федерико Дамазо Парето.

Главный принцип своей доктрины Моска сформулировал так: « Fra le tendenze ed i fati costanti, che si trovano in tuti gli organismi politici, uno ve n’è, la cui evidenza puö essere facilmente a tuti manifesta: in tute le società, a cominciare da quelle più mediocremente sviluppate e che sono appena arrivate ai primordi della civiltà, fno alle più colte e più forti, esistono due classi di persone: quella dei governanti e quella dei governati. La prima, che è sempre la meno numerosa, adempie a tute la funzioni politiche, monopolizza il potere e gode i vantaggi che ad esso sono uniti; mentre la seconda, più numerosa, è direta e regolata dalla prima in modo più o meno legale, ovvero più o meno arbitrario e violento, e ed esso fornisce, almeno apparentemente, i mezzi materiali di sussistenza e quelli che alla vitalità dell’ organismo politico sono necessari». Nella pratica della vita tuti riconosciamo l’esistenza di questa classe dirigente o classe politica…» («среди неизменных явлений и тенденций, проявляющихся во всех политических организмах, одно становится очевидно даже при самом поверхностном взгляде. Во всех обществах (начиная со слаборазвитых или с трудом достигших основ цивилизации вплоть до наиболее развитых и могущественных) существуют два класса людей – класс правящих и класс управляемых. Первый, всегда менее многочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми преимуществами, которые дает власть, в то время как второй, более многочисленный класс, управляется и контролируется первым в форме, которая в настоящее время более или менее законна, более или менее произвольна и насильственна и обеспечивает первому классу, по крайней мере внешне, материальные средства существования и все необходимое для жизнедеятельности политического организма. В реальной жизни мы все признаем существование этого правящего класса (или политического класса) …»). И далее: «Nel fato é fatale la prevalenza di una minoranza organizzata, che obbedisce ad unico impulso, sulla maggioranza disorganizzata» («в действительности суверенная власть организованного меньшинства над неорганизованным большинством неизбежна»). [305]

Выскажу лишь одно возражение. Большинство – все же организованное. Да, оно не самоорганизованное и никогда не самоорганизуется. Но оно организовано меньшинством.

Моска применял исключительно политический (политико-исторический) метод, Парето же – скорее антропологический, то есть более глубокий. Он исходил из объективного неравенства индивидуальных способностей людей, проявляющегося во всех сферах социальной жизни. «социальная гетерогенность» в конечном счете приводит к противопоставлению массы управляемых индивидов управляющему меньшинству, которое он называл «le classi elete», «elite». Парето предложил и более узкое понятие правящего класса – это та часть элиты, которая играет определяющую роль в политике, которая является правящей элитой. «Lasciando da parte la fnzione della „rappresentanza popolare“ e badando alla sostanza, tolte poche eccezioni di breve durata, da per tuto si ha una classe governante poco numerosa, che si mantiene al potere, in parte con la forza, in parte con il consenso della classe governata, molto più nunierosa. Le diferenze stanno principalmente: in quanto alla sostanza nelle proporzioni della forza e del consenso, in quanto alla forma, nei modi coi quali si usa la forza e si consegue il consenso». («если оставить в стороне фикцию „народного представительства“ и обратиться к существу дела, то обнаружится, что, за небольшими недолговременными исключениями, повсеместно имеется малочисленный правящий класс, удерживающий власть отчасти силой, отчасти с согласия класса управляемых, значительно более многочисленного. Принципиальные различия в том, что касается сущности, состоят в соотношении между силой и согласием, а что касается формы – в способах, с помощью которых применяется сила и достигается консенсус»). [306]