Луи Альтюссер - За Маркса

Итак, мы принимаем за исходный пункт те практики, в которых сама марксистская диалектика находится в действии: марксистскую теоретическую практику (А) и марксистскую политическую практику (В).

А. Марксистская теоретическая практика

Существует практика теории. Теория — это специфическая практика, которая воздействует на свой особый объект и имеет результатом свой особый продукт: знание. Рассмотренный сам по себе, всякий теоретический труд предполагает существование данного материала и «средств производства» (понятий «теории» и способа их использования: метода). Материал, который обрабатывается в процессе теоретического труда, может быть чрезвычайно «идеологическим», если мы имеем дело с рождающейся наукой; но если мы имеем дело с уже конституированной и развитой наукой, то он может быть материалом, который уже теоретически обработан, он может состоять из понятий, которые уже подверглись научному оформлению. Используя очень схематичные выражения, мы можем сказать, что средства теоретического труда, которые являются его условиями, т. е. «теория» и метод, представляют собой «активную сторону» теоретической практики, определяющий момент всего процесса. Познание процесса этой теоретической практики в его всеобщности, т. е. как специфицированной формы, как реального отличия практики, которая сама является особой формой процесса всеобщего преобразования, «становления вещей», представляет собой первую ступень теоретической разработки Теории, т. е. материалистической диалектики. Но реальная теоретическая практика (производящая знания) вполне может выполнять свои теоретические задачи, не испытывая при этом потребности в создании Теории своей собственной практики, ее процесса. Так дело обстоит с большинством наук: хотя они и имеют некую «теорию» (представляющую собой сумму их понятий), эта «теория», тем не менее, не есть Теория их теоретической практики. Время Теории теоретической практики, т. е. время, когда та или иная «теория» испытывает потребность в Теории своей собственной практики, — время Теории метода в общем смысле слова — всегда приходит позднее (après coup), для того, чтобы помочь в преодолении практических или «теоретических» трудностей и разрешить проблемы, неразрешимые в игре практики, погруженной в свою деятельность и поэтому остающейся теоретически слепой, или же для того, чтобы взяться за преодоление более глубокого кризиса. Но наука вполне способна долгое время выполнять свою работу, т. е. производить знание, не испытывая потребности в создании Теории того, что она делает, теории ее практики, ее «метода». Возьмем пример Маркса. Он написал десять работ и создал один монументальный труд, «Капитал», не написав при этом своей «Диалектики». Он говорил о том, что напишет ее, но ничего не сделал. Для этого у него не нашлось времени. Но это значит лишь то, что он просто не уделил работе над ней достаточно времени, поскольку Теория его собственной теоретической практики не имела тогда существенного значения для развития его теории, т. е. для плодотворности его собственной практики.

Между тем эта «Диалектика» могла бы представлять большой интерес для нас, поскольку она была бы Теорией теоретической практики Маркса, т. е. определяющей теоретической формой решения (существующего в практическом состоянии) именно той проблемы, которая нас занимает: в чем заключается специфическое отличие марксистской диалектики? Это практическое решение, эта диалектика существует в теоретической практике Маркса, в ней она действует. Метод, который Маркс в своей теоретической практике, в своем научном труде применяет к той «данности», которую он преобразует в знание, и есть марксистская диалектика; и как раз эта диалектика содержит в себе, в практическом состоянии, решение проблемы отношений между Марксом и Гегелем, реальность того знаменитого «переворачивания», с помощью которого в «Послесловии» к «Капиталу» (2–е издание) Маркс дает нам знать, указывает на то, что он свел счеты с гегелевской диалектикой. Именно поэтому мы сегодня сожалеем о том, что Маркс не написал своей «Диалектики», в которой сам он не нуждался и которой он нам не дал, зная в то же время, что мы уже ее имеем и прекрасно знаем, где она: в теоретических трудах Маркса, в «Капитале» и т. д. — ив самом деле, мы находим ее здесь (и этот факт безусловно имеет фундаментальное значение), но в практическом, а не в теоретическом состоянии! [81]

Все это прекрасно знали и Энгельс, и Ленин [82]. Они знали, что марксистская диалектика существует в «Капитале», но находится там в практическом состоянии. И поэтому они знали также и то, что Маркс не дал нам «диалектики» в теоретическом состоянии. Поэтому они не смешивали, они не могли смешивать (если не принимать в расчет изложений, носивших чрезвычайно общий характер, или исторически определенных ситуаций, в которых проявлялись чрезвычайные теоретические обстоятельства) указание Маркса на то, что он свел счеты с Гегелем, и знание этого решения, т. е. теорию этого решения. «Указания» Маркса, касавшиеся «переворачивания», могли играть роль сведений, позволявших найти свое место и сориентироваться в области идеологии: они действительно представляли собой указания, т. е. практическое признание существования решения, но отнюдь не строгое знание. Именно поэтому указания Маркса должны и могут послужить нам побудительным стимулом к теоретической работе: мы должны в наиболее строгой форме выразить теоретическое решение, на существование которого они указывают.

В. Марксистская политическая практика

Точно так же дело обстоит и с марксистской политической практикой классовой борьбы. В моем последнем исследовании я взял в качестве примера Революцию 1917 г., но, как все мы знаем и чувствуем, можно было бы привести сотни других, актуальных примеров. В этом примере мы видим, как действует и подвергается испытанию (что, впрочем, одно и то же) «диалектика», берущая начало у Маркса, а в ней — «переворачивание», отличающее ее от диалектики Гегеля, но опять — таки в практическом состоянии. Эта диалектика берет начало у Маркса, поскольку практика большевистской партии основана на диалектике «Капитала», на марксистской «теории». В практике классовой борьбы во время Революции 1917 г. и в размышлениях Ленина мы действительно находим марксистскую диалектику в ее специфичности, но в практическом состоянии. Здесь мы тоже констатируем, что и эта политическая практика, которая имеет свой определенный материал, свои орудия и свой метод и, подобно всякой практике, производит преобразования (которые являются не знаниями, но революцией общественных отношений), что и эта практика вполне может существовать и развиваться, не испытывая, по крайней мере в течение какого — то времени, потребности в создании теории своей собственной практики, Теории своего «метода».