Арсен Аветисьян - Очерки по истории религии и атеизма

Для религиозных воззрений древней Вавилонии характерными были вопросы этики, морали. Вавилонский царь выступает как посредник между богами и людьми. Бесчисленные боги Вавилонии карают и награждают людей только через царя, как наместника богов на земле. Царь является также посредником между богатыми и бедными, между рабами и рабовладельцами, выступая в роли защитника слабых от сильных. Обожествление царя невозможно без создания образа царя доброго, мудрого, справедливого, добродетельного, но вместе с тем жестоко карающего за преступления. Имя царя должно было вызывать в народе ужас и трепет. Тиглатпаласар для устрашения народных масс так описывает свои подвиги: «Я наполнил их (пленных. — А. А. ) трупами ущелья до горных вершин, я отсек им головы и украсил их головами стены их городов. Я взял бесчисленное количество пленников, добычи и сокровищ. 6000 человек, взбунтовавшихся против моей власти, обнимали мои колени, и я взял их в плен… Я покрыл развалинами округи Сарауса и Аммауса… и усеял их землю их трупами» [50] М. Ж. Масперо, Древняя история народов Востока, М., 1895, стр. 295–896. .

Будучи идеологической опорой рабовладельческого государства, религия древнего Вавилона строго охраняла интересы рабовладельцев. Жрецы выдумали целую армию злых духов, демонов, которые якобы жестоко истязают тех, кто выступает против рабовладельцев, против социального неравенства, кто неповиновением навлек на себя гнев богов. Шантепи де ла Соссей пишет: «Семь злых духов принадлежат к великой рати демонов. Нигде никто их не знает, их не найдешь ни на небе, ни на земле… Все страшные и болезненные явления природы, все разрушительные силы, все болезни и несчастия олицетворены в них. Они называются бурными божествами, наподобие бури, нападают они на людей и на скот. Это порождение ада не мужского и не женского пола. Они зародились под землей, в гротах источников. Они родились в горе солнечного заката и выросли в горе солнечного восхода, в царстве мертвых они охраняют источник жизни. Они предпочитают грязные, пустынные, неуютные места. Отсюда они устремляются, как бури, во все четыре страны света… Кто навлек на себя гнев богов, тот беззащитно попадает в их руки. Как трава, покрывают они землю, как змеи, крадутся они: им не мешают ворота и запоры, они не знают стыда и пощады. Они разрушают домашние узы. Они едят мясо и сосут кровь, поражают все члены человека, являются перед ним в виде призраков и видений, давят его, как кошмар, приносят с собою чуму и лихорадку, плюют ядом, обрызгивают желчью, сковывают руки и ноги, бросают на одр болезни и причиняют смерть» [51] Д. П. Шантепи де ла Соссей, История религии, т. I, М., 1899, стр. 240–241. . В арсенале рабовладельческих классов были и другие методы обработки народных масс, в частности богатство и пышность религиозных обрядов, сопровождаемых религиозной музыкой.

Централизованное вавилонское государство являлось типичной формой восточной деспотии. В Вавилоне, как и в Египте, рабовладельческий способ производства не достиг полного расцвета и имел относительно застойный характер вследствие существования значительных пережитков родового строя. В вавилонском обществе были особенно развиты долговая кабала и домашнее рабство. Резкие классовые противоречия, борьба между рабами и рабовладельцами, богатыми и бедными свободны- ми характерны и для вавилонского общества.

Демон юго-западного ветра

В кодексе Хаммурапи резко противопоставлены рабовладельцы и рабы, богатые и бедные. Кодекс защищает экономические и политические права рабовладельцев и свободных, но особо отмечает права знатных, богатых рабовладельцев.

Социальные противоречия древневавилонского общества нашли яркое отражение в борьбе прогрессивных сил против религиозно-идеалистических представлений. В этой борьбе возникли зачатки материалистических и атеистических учений. Вавилонские мыслители, как и египетские, считали началом всех начал воду. Это резко расходилось с религиозно-идеалистическим объяснением происхождения мира. Хотя, по свидетельству Плутарха, знаменитый греческий философ-материалист Фалес «у египтян выучился полагать воду первопричиной и началом всех вещей» [52] «История философии», т, I, М., 1957, стр. 41–42. , однако есть основания предполагать, что греки заимствовали это учение не у египтян, а у вавилонян.

Характерной чертой религиозных верований древних вавилонян является отсутствие культа загробной жизни и бессмертия души. В противоположность египтянам вавилоняне считали бессмертными только богов, а людей смертными. Вавилонская литература, в частности поэма о Гильгамеше, повествует о тщетности человеческих усилий добиться бессмертия. Учение о рае и о потустороннем вознаграждении чуждо вавилонской религии.

Несправедливость богов, отсутствие правды на земле, социальное неравенство вызывали сомнение в существовании богов. Выдающимся документом свободомыслия является древневавилонская «Поэма о страдающем праведнике». Жалуясь на преследующие его всю жизнь несчастья и не находя причины их в своих поступках, которые всегда были добродетельны и справедливы, некий нипурский гражданин, от лица которого ведется рассказ, выражает сомнение в существовании божественной справедливости вообще. «Я поступал всегда так, — говорит он, — как этого требовало предписание божественных и государственных законов. Но, несмотря на это, я превратился в последнего человека и уподобился рабу. День — вздохи, ночь — слезы, месяц — вопли, год — скорбь.

Я дошел до конца жизни. Куда ни обращусь — бедствие. Напасти увеличились, благоденствия не нахожу. Я взывал к моему богу, но он не явил мне своего лица; молился моей богине, но она не подняла своей головы… Я учил свою страну чтить имя божие, прославлять имя богини, наставлял я народ мой. Почтение к царю я ставил высоко и учил народ уважению пред дворцом. О, если бы я был уверен, что это угодно богу! Ибо что самому человеку кажется благоприятным, перед богом бывает мерзостью, а что для его сердца незначительно, находит у бога милость. Кто может понять совет богов на небе? Предначертания бога — темнота (?), и кто может уразуметь ее? Как мы, люди, можем понять путь божий?» [53] Б. А. Тураев, История древнего Востока, т. I, стр. 141–142. .

Сомнения в справедливости богов, в истинности религиозных догматов по существу вели к отрицанию существования бога, к атеизму. Если бог не может понять желаний человека и человек не может понять бога, то бесполезно обращаться к нему в поисках справедливости, заключает автор «Поэмы о страдающем праведнике». Да и сами люди по-разному понимают справедливость, добро и зло, ибо интересы людей различны. «Поэма о страдающем праведнике» проникнута пессимизмом. Но при господстве религиозно-магической идеологии пессимизм в отношении религии равносилен неверию.