Сборник статей - Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль

Как богослов Булгаков не отдает предпочтения пневматологическому направлению теории в ущерб христологическому аспекту. Тем не менее в своей экклезиологии он утверждает, что Церковь «есть Дух Святой, живущий в человечестве» [657]. Безусловно, Булгаков не подразумевает, что Церковь по определению – только лишь воплощение Духа Святого; напротив, по его мнению, Церковь представляет собой непосредственный союз Тела Христова с Христом и со Святым Духом. Пневматология здесь отнюдь не второстепенна, ибо для Булгакова деятельность Святого Духа является важным герменевтическим ключом.

В своем подходе к пониманию Свящ. Писания Булгаков подчеркивает, что Библия, прежде всего, написана людьми и несет на себе отпечаток личности ее составителей и времени, в котором они жили. И хотя Дух Святой озарял умы авторов библейских текстов, они тем не менее выстраивали свои мысли в соответствии с доступной им социо-лингвистической системой, выражая себя как личность в определенном историческом контексте. Для Булгакова данный антропо-исторический аспект создания Библии – «препятствие к постижению, [но] она становится прозрачна под действием Духа Божия, живущего в Церкви…» [658]. Таким образом, для понимания Библии, замутненного человеческой стороной восприятия, необходимо особое озарение. Безусловно, уделяя внимание антропо-историческим ограничениям Писания, следует подчеркнуть: Булгаков никогда не заходит так далеко, чтобы предположить, будто исторические и грамматические неясности в Библии или можно или должно разъяснить, просто ссылаясь на их богодуховность. Подобная упрощенность только приведет к злоупотреблениям в толковании библейских текстов. Тем не менее прямое вмешательство Святого Духа крайне необходимо даже в процессе исследования текста на поверхностном уровне (например, историко-повествовательном уровне), «искаженном» и «обусловленном» человеческой компонентой, участвующей в создании повествования. И далее, возможно, Булгаков предполагает, что любая деятельность экзегета, по сути, нуждается в помощи Святого Духа, и Дух Святой неизменно участвует в процессе толкования, несмотря на то, что экзегеза всегда является актом творчества человека.

По Булгакову, библейские авторы творили не только опираясь на свои знания и способности, обусловленные местом и временем, в котором они жили, но и при непосредственном участии ниспосланного Богом вдохновения. Он утверждает, что библейские авторы получили силу Божью, теургическую силу, неисчерпаемый источник озарений. Таким образом, человеческое слово было претворено благодатью Божьей, оно стало духоносным, теургическим [659]. Поскольку Дух Святой вдохновил процесс создания текста, Писание имеет религиозно-символическую природу, т. е. ему присуща религиозная реальность [660], которая превосходит непосредственный исторический социокультурный контекст. Именно религиозная реальность созидает божественную природу Библии. Человеческое слово преображается под воздействием Святого Духа. Сила Божья, вдохновившая авторов Священного Писания, – что существенно – также является для читателя и толкователя Писания «неисчерпаемым источником озарений» [661]. Идея озарения внутреннего, духовного человека Духом Божьим открывает новые возможности для толкователя в сфере распознавания и понимания божественной тайны, сокрытой в Святом Слове. Пользуясь терминологией Булгакова, присутствие этой теургии – определяемой как деяние Бога в Церкви – позволяет духовному человеку понимать Писание и на уровне «буквы» (historia), и на уровне «тайны» или «духа» (theoria).

Доводы Булгакова становятся еще более понятными в свете его антропологии и упомянутой выше теургической концепции. Исходя из дуалистической концепции Платона о дихотомии между идеей и материей, Булгаков предлагает метафизическую гипотезу о посреднике – душе, которая передает божественную силу от Бога к человеку. Познание Бога и жизнь в соответствии с Его волей возможны, говорит Булгаков, поскольку то, что он называет «воплощением» духовных энергий, т. е. взаимодействием творческих энергий в человеке (антропоургия), и понятием теургии – также является делом Бога в человеке. Именно душа соединяет эти две реалии и позволяет осуществиться творческому союзу между человеком и Богом. Булгаков подчеркивает, что творческая способность человека является прямым отражением природы Бога. Данное антропологическое понятие происходит от дуалистической концепции о человеке, состоящем из души и тела, которая вполне естественно подводит нас к идее о том, что в наивысших проявлениях человеческого духа заложена возможность непосредственного общения с самим Духом Божьим. Она, в свою очередь, является причиной того, что кажется врожденным сознанием Бога, запечатленным в сердце каждого человека. Это сознание проистекает от живого образа Бесконечного, который живет в каждом представителе человечества.

В силу концепции о творческом посреднике, созданном по образу и подобию Божию, Булгаков далее поднимает важный вопрос о Божьем непосредственном участии и водительстве в созидательной деятельности человека, особенно эстетического и религиозного характера. Подобное непосредственное участие Бога – теургия по Булгакову. «Теургия есть действие Бога, излияние Его милующей и спасающей благодати на человека… По существу своему теургия неразрывно связана с Боговоплощением, она есть продолжающееся во времени и непрерывно совершающееся Боговоплощение, не прекращающее действие Христа в человечестве» [662]. Эта концепция теургии исторически связана с нисхождением Духа Святого в День Пятидесятницы, которое для Булгакова является истинным описанием прихода теургии – божественной силы, предназначенной для всех богоугодных практических и творческих дел. По Булгакову, теургия – действие Бога в мире, совершаемое в человеке и через человека, должна различаться от софиургии – действия человеческого, совершаемого силой Божественной софийности [663], определяемой Булгаковым как первый принцип Вселенной или всецелостность божественной творческой энергии [664]. Булгаков объединяет концепцию теургии и эпистемологию. Герменевтическая проблема интерпретации библейского текста, по Булгакову, разрешается благодаря наличию ключа к пониманию – «просвещенного духовного ока», т. е. способности человека воспринимать истинное религиозное послание. Эта способность есть дар теургической силы. «Все человеческие творческие усилия. – утверждает Булгаков, – вдохновлены Святым Духом» [665]. Библейская экзегеза является божественно-человеческим делом, основанным на синергии водительства Святого Духа и творчества православного экзегета. Интерпретация Священного Писания возможна в смысле синтеза человеческих творческих усилий под водительством Святого Духа.