Арнольд Минделл - Квантовый ум. Грань между физикой и психологией

Продолжающийся спор о теории квантовой физики напоминает мне историю, которую я слышал, будучи студентом в МИТ в начале 1960-х гг. В ней изображено современное состояние дел в квантовых исследованиях. Широко известный в 1930-х гг. математик Герман Вейль пригласил на вечеринку Альберта Эйнштейна и Нильса Бора. Эти два физика расходились во мнениях относительно интерпретации квантовой механики. Вейль устроил вечеринку в надежде объединить эти две школы физики. Но Эйнштейн и его ученики оставались на одной стороне комнаты, а Бор и его ученики – на другой. У них были две отдельных вечеринки в одной комнате.

Сегодня дела обстоят не намного лучше. Некоторые физики соглашаются с Эйнштейном в том, что квантовая механика неверна, что она слишком неопределенна или даже неправильна, так как ее законы не согласуются с наблюдаемым миром. Другие физики говорят, что неопределенность и противоречивость лежат в основе природы.

Этот конфликт хорошо известен и в психологии. Одни психологи утверждают, что в людях нет ничего загадочного, в то время как другие говорят, что люди непостижимы и никогда не смогут быть поняты.

Эти споры полезны, так как напоминают нам о том, что наши теории и интерпретации математики неполны. Можно с уверенностью сказать, что теории – это не истины. Теории – это умственные построения в отношении процессов, которые невозможно полностью постичь с помощью формулировок ОР. По мере того как в исследованиях открываются новые факты, теории преобразуются.

В 1690 г., когда Ньютон писал свои «Принципы», в которых выражались его идеи относительно физики и математики, европейское Возрождение было в самом разгаре. Ньютон представлял себе частицы как неделимые порции материи с конкретным известным местоположением во времени.

Еще до появления квантовой теории некоторые физики подвергали сомнению теории Ньютона. Например, Дэвид Бом рассказывает о двух математических физиках – Уильяме Г амильтоне и Джейкобе Якоби, – которые за сорок лет до квантовой теории говорили, что вместо того, чтобы использовать закон движения Ньютона f = m х а, мы с тем же успехом могли бы думать о частицах как о волнах! Они показывали, что повседневные события, описываемые частицами Ньютона, можно было бы столь же легко описывать как волны.

Иными словами, мы не обязаны думать о частице, двигающейся по конкретной траектории. Другие математические формулы тоже описывали движение частиц, и новые формулы обладали волноподобными свойствами. По словам Гамильтона и Якоби, то, что кажется частицей, движущейся по своей собственной траектории, можно было бы с тем же успехом считать точкой на гребне волны. Например, вместо щепки, движущейся по инерции, мы могли бы представлять себе эту щепку движущейся вперед вместе с движением вперед волны, которая ее несет.

Эти два физика предлагали корпускулярно-волновое описание материи, но на это никто не обратил внимания. Никто не знал, что могли представлять собой волны. Ученым того времени казалось абсурдным, что частица может быть аспектом волны. Как может быть волновое описание частицы? Эксперименты квантовой физики, которые показывали, что частицы иногда ведут себя как волны, еще не были проведены. Сами Гамильтон и Якоби считали корпускулярно-волновой дуализм, проявлявшийся в их математических уравнениях, просто причудой математики, аномалией. Такого просто не могло быть.

Мораль этой истории состоит в том, что если математика описывает еще не обнаруженный аспект физической, общепринятой реальности, то этот аспект со временем появится. Иными словами, математика представляет собой фундаментальную форму физики. Как мы уже видели, математика описывает и общепринятую, и необщепринятую реальности, которые неотделимы друг от друга. Продолжая думать в том же ключе, мы можем видеть, что физическая реальность – это один аспект общей единой реальности, подразумеваемой математикой. Это не удивительно, так как математика, подобно другим отображениям и формулам, описывающим мир, возникает из нашего глубочайшего опыта. Как мы уже видели, математика представляет собой проявление того, как из единого мира за пределами двойственности, из несказанного Дао развертывается наше восприятие. Было бы даже оправданно называть математику самой фундаментальной из всех наук.

То, как мы создаем теории, в глубоком смысле похоже на игру ребенка. Создание теорий – это дело чисел, линий, кругов и квадратов. Оно зависит от мимолетных фантазий, переживаний и образов нас самих и окружающего мира. Например, если вы просите трехлетнего ребенка изобразить самого себя, то что он нарисует? Первый автопортрет ребенка выглядит как круг с лицом. Пока еще нет ни рук, ни ног – просто большой круг с глазами и ртом.

Рис. 13.1. Представление ребенка о себе: никаких рук или ног

Такие рисунки представляют собой теории, поскольку у ребенка имеется знание и переживания самого себя, и он изображает свой опыт. Его теория говорит: «Вот как я выгляжу!» Он изображает свое переживание самого себя – глаза, которые видят, рот, который ест, более или менее симметрично лицо.

Что случилось с его руками и ногами – теми четырьмя конечностями, которые можем видеть мы? Его теория, так сказать, маргинализировала эти конечности, отчасти потому, что они пока еще не входят в его осознание, не находятся под его контролем – в отличие от глаз, носа и рта. Это только мы думаем, что у него есть руки и ноги, и в ОР они у него действительно есть. Но в его собственной реальности, он просто круг, движущийся по жизни [15] По-видимому, с такой трактовкой не согласились бы ни Жан Пиаже (и другие детские психологи), ни ученые-неврологи. Лицо, руки и ноги больше всего представлены в так называемой сенсомоторной зоне коры головного мозга и, соответственно, должны быть более всего представлены в опыте с самого раннего возраста. Трехлетний ребенок уже уверенно владеет телом и конечностями – например, способен выполнять сложные и синхронные движения танца или гимнастики тай-цзы, требующие умения сохранять равновесие. (Примеч. пер.) .

Когда ребенок становится старше, его рисунок меняется. Теперь он рисует тело с руками и ногами и добавляет под лицом шею. Это новые аспекты его теории самого себя.

Рис. 13.2. Более развитая теория-рисунок

Тело еще не очень большое, а руки и ноги – очень схематичные, поскольку эти характеристики соответствуют опыту ребенка.