Авторов Коллектив - История этических учений

2 Зеньковский В.В. Указ. соч. Т. 2. Ч. 1. С. 194.

3 Огнев А.И. Лев Михайлович Лопатин. Пг., 1922. С. 11, 13.

819

Исходной установкой Лопатина является мысль о том, что этику невозможно построить на эмпирических данных вне связи с умозрительным пониманием мира и что “опыт не может быть той инстанцией, в которой раскрывается смысл нравственных движений”. Для того, чтобы нравственный идеал стал подлинным долгом, он должен получить метафизическую санкцию: “Идея безусловных обязанностей может быть обоснована только из законченного представления о всем смысле нашей жизни”.

Работа Лопатина состоит из трех разделов, в которых рассматриваются основополагающие метафизические принципы этики: идея свободы воли, идея разумного миропорядка и идея бессмертия души. В первом разделе Лопатин пытается обосновать свободу воли как нравственное творчество, во многом предвосхищая постановку и решение этой проблемы в философии Бердяева. По Лопатину, суть нравственной свободы в том “общем факте, что мы сами творим в себе свой нравственный мир и изменяем его своими усилиями. Творческая деятельность сознания одинаково необходима для зла и добра… Нравственная жизнь не вершится в нас, а мы ее совершаем в самом строгом значении этого слова… Нравственное добро представляет собой высшее произведение сознательного, личного творчества” [1].

1 Лопатин Л.М. Теоретические основы сознательной нравственной жизни // Там же. С. 97.

Принцип свободы воли Лопатин рассматривает как непреложное условие всякой этики, в чем бы не заключался ее общий принцип - в удовольствии, счастье, пользе, долженствовании или каких-нибудь других целях жизни. Но само по себе это условие нравственности - только отрицательное. Для того чтобы оно стало действенным началом, необходимо обосновать нравственный идеал и определить природу и смысл добра: имеет ли добро условную и субъективную или высшую и безотносительную цену? Здесь Лопатин задает тему, которая, начиная с “Оправдания добра” Вл. Соловьева и метафизики “всеединого добра” Л.П. Карсавина и кончая этическим учением Н.О. Лосского, стала главенствующей в русской этической традиции XX в.

820

Во втором разделе своей работы Лопатин пытается обосновать добро как “свойство и закон природы”, как идеал, движущий мировое развитие. Если наше достоинство, полагает Лопатин, всецело определяется степенью нашего приближения к идеалу, то этот идеал “не может быть только нашим субъективным изобретением, в нем должна выражаться объективная норма и сущность нашего бытия”. Отсюда следует, что для “полного рационального разрешения этической проблемы нужно признать реальность нравственного миропорядка” [1].

1 Лопатин Л.М. Теоретические основы сознательной нравственной жизни. С. 100.

Признание абсолютного добра и нравственного миропорядка наталкивается на опыт существования зла в мире, бессилие законов добра над реальной жизнью человечества. Это порождает явное противоречие между безусловной постановкой законов добра в нашем сознании и их несомненным безвластием над судьбами людей. Здесь Лопатин столкнулся с проблемой нравственного дуализма бытия, ставшей впоследствии центральной для этики “христианского реализма” С.Л. Франка. Выход из тупика нравственного дуализма Лопатин усматривает в отбрасывании данных нашего нравственного опыта, в рамках которого зло оказывается проекцией “эгоистической иллюзии” добра. “Вопрос об отношении этического идеала к законам действительного мира, - подчеркивает он, - требует для своего разрешения каких-то других, более общих данных, уже умозрительного характера”. Выстраивая свои умозаключения, Лопатин приходит к выводу, что единственным доказательством реальности нравственного миропорядка является умозрительное постижение того, что вся вселенная есть реальное воплощение свободного творческого духа, предполагающего признание бесконечного достоинства всего духовного. Именно в этой идее и выразилась суть этического спиритуализма Лопатина. Не пытаясь изобрести новые максимы, вытекающие из концепции этического спиритуализма, Лопатин остановился на классических формулах, выражающих дух его учения - категорическом императиве Канта и евангельской заповеди любви к ближнему. Не ограничиваясь умозрительным разрешением проблемы нравственного дуализма, Лопатин прибегает к еще одному доказательству: следуя Канту, он принимает третье основополагающее условие этики - идею бессмертия души. Этому посвящается третий, заключительный раздел его работы. Обоснованию идеи бессмертия души Лопатин предпосылает критику субъективной веры в бессмертие. Эта

821

вера принимает форму некоей “эгоистической мечты”, нравственное достоинство которой ограничивается и уменьшается, насколько это возможно. Ей соглашаются приписать некоторое подготовительное, педагогическое значение, отмечает Лопатин, но при этом доказывают, что “зрелость нравственного сознания наступает только тогда, когда ни в каких фантазиях о загробном будущем нет уже нужды”. Развивая кантовское моральное доказательство бытия Бога, Лопатин видит свою главную задачу в том, чтобы обосновать “неэгоистичность веры в личное бессмертие”, полагая, что только при полном усвоении истины о бессмертии души становится до конца понятным бессмысленность эгоизма и утилитарность мотивов поведения. Он выдвигает три основные аргумента “неэгоистичности личного бессмертия”.

1. Вера в бессмертие слишком бессодержательна, чтобы она могла доставить материал для чувственного эгоизма: “насколько велика нравственная потребность верить в продолжение личного бытия за земными пределами, настолько же велика невозможность ясно и адекватно его себе вообразить” [1].

1 Лопатин Л.М. Теоретические основы сознательной нравственной жизни. С. 117.

2. С эгоистической точки зрения мысль о полном уничтожении личности в момент смерти едва ли не предпочтительнее всякой другой. При этом жизнь также обессмысливается, но зато и смерть освобождается от значительной доли ужасов, которые с ней ассоциируются.

3. Допущение бессмертия души обнаруживает бессмысленность эгоизма, ибо, если вечная судьба лица “согласуется с его нравственной высотой, его сопринадлежностью органическому целому духовного царства, его подчинению законам любви, лежащему в основе творения, - эгоизм есть безумие и противоречие даже с чисто личной точки зрения”. Ибо эгоистическое самоутверждение воли достигает противоположной цели, ведет к искажению подлинной нормы бытия, а, следовательно, к неудовлетворенности и страданию. Если учение о личном бессмертии, подчеркивает Лопатин, и содержит эгоистический мотив, то исключительно “эгоистический мотив добрых действий”. Живым убеждением в бессмертии этика может пользоваться для искоренения эгоизма его собственной природной мощью, давая “непоколебимое эгоистическое основание не быть эгоистами”.