Коллектив авторов - История философии

Обращение философии к анализу жизни, в которой, в свою очередь, раскрывается внутренний мир человека, рассматривается немецким мыслителем не только как возможность преодоления неполноты и ограниченности прежних мировоззренческих систем. Необходимость такого обращения обусловлена, считает Дильтей, и тем, что любая стареющая нация, идущая к своему закату (а именно таковыми являются нации европейские), тяготеет к самоанализу, самоуглублению, т. е. к глубинному проникновению в сущность самой жизни.

Но можно ли познать полноту жизни? Именно на этот вопрос пытается найти ответ немецкий философ. Приступая к анализу познавательных возможностей человека, Дильтей подчеркивает, что жизнь первична по отношению к познанию, является его условием и именно она определяет различие субъекта и объекта в познавательном акте. В процессе познания внешний мир всегда дан как связь психических процессов, поэтому его существование невыводимо из мышления. О существовании внешней реальности свидетельствуют те преграды, с которыми сталкиваются наша воля и наши действия. Именно практическое, волевое отношение человека к окружающей действительности обусловливает его веру в существование внешнего мира. Вместе с тем эта вера никак не влияет на сущность познавательного процесса, поскольку в акте познания субъект имеет дело не с фрагментами внешнего мира, а с объектом познания, который является итогом реализации душевных сил человека. Объект познания представляет собой единство смутных, интуитивных догадок, переживаний, ощущений, предположительных знаний и т. д., он, как и сам познающий субъект, – составная часть опыта жизни, в рамках которого и объект познания, и познающий субъект существуют в неразрывном единстве. В таком понимании объект познания оказывается изначально сконструированным всем опытом жизни.

Рассматривая проблемы гносеологии, Дильтей отмечает, что наиболее полно эти проблемы были поставлены и решены И. Кантом. Кантовская критика чистого разума дает представление о познавательных возможностях человека, дает ответ на вопрос, как возможна наука. Однако кантовскую критику чистого разума следует дополнить критикой исторического разума, т. е. ответить на вопрос, в какой мере и какими методами можно реконструировать, представить полноту жизни.

С точки зрения немецкого философа, только науки о духе (гуманитарное знание: философия, история, психология и др.) обладают способностью проникнуть в суть и смысл жизни. Вслед за неокантианцами, прежде всего представителями баденской школы, Вильгельм Дильтей делит познание на две сферы – науки о природе и науки о духе – и акцентирует внимание на их различии не только по объекту, но также по методам и принципам исследования. Свою задачу он определяет как поиск философских оснований наук о духе.

Стремясь выявить специфику наук о духе, Дильтей производит сравнительный анализ естественнонаучного и гуманитарного познания. Науки о духе, подчеркивает он, ставят перед собой цель выразить индивидуальное, уникальное, неповторимое, а не отыскать универсальное, что характерно для точных, естественных наук. Хотя обе эти сферы познания пользуются понятиями, но эти понятия существенным образом отличаются друг от друга. Понятия естественных наук – это результат выявления универсальных, постоянно действующих и повторяющихся, главным образом причинно-следственных связей. Понятия наук о духе только выражают некоторую систему связей, которая всякий раз не только оказывается уникальной, но и переживается самим познающим субъектом. Таким образом, понятия наук о духе не являются итогом чисто логических операций и не фиксируют законы, они есть выражение самой жизни. Понятия наук о духе не являются результатом деятельности разума, в них зафиксированы смыслы и значения, возникшие как итог переживания субъектом самой жизни. Устойчивые смыслы и значения, которыми оперируют науки о духе, не могут быть объяснены разумом с помощью логических операций. Они могут быть только сопережиты, т. е. поняты. И здесь немецкий мыслитель обращает внимание еще на одно отличие двух сфер познания. Точные науки, отмечает он, ориентированы на объяснение внешнего опыта с помощью конструирующей деятельности рассудка, науки о духе ориентированы на понимание – на определение смыслов и значений, на интуитивное постижение жизни.

Продолжая сравнение этих двух видов познания, немецкий мыслитель отмечает, что в рамках естествознания познающий субъект пытается максимально дистанцироваться от внешнего мира, от объекта познания, чтобы получить объективную, достоверную информацию. В гуманитарном познании происходит погружение субъекта в объект, будь то исторический процесс, художественное произведение, философская концепция и т. д. Субъект здесь является творцом познаваемого объекта, поскольку нельзя провести границу между актом переживания и тем, что переживается.

Особое место в гуманитарном познании Дильтей отводит историческому познанию, поскольку именно в нем дух завершает познание самого себя. Более того, только через историю раскрывается сущность самого человека. Для человека не существует истории как чего-то внешнего по отношению к нему самому; сам человек – это история, какова история, таков и человек. Немецкий мыслитель использует здесь гегелевский принцип историзма, понимая сущность человека как результат развития общества и его культуры, как процесс становления человеческого в человеке через приобщение к культуре. Однако если у Гегеля культура понимается как итог рациональной, логической деятельности и поэтому представлена в виде Абсолютной идеи, то у Дильтея – это итог переживания самой жизни. У него культура рационально-иррациональна по своей сущности. Поэтому благодаря культуре мы учимся не только мыслить, но и любить, мечтать, ненавидеть и т. д. Если для Гегеля история – это универсальный, всемирно-исторический процесс, как универсальны законы логики для всех людей, то в трактовке Дильтея это совокупность изолированных, замкнутых культурных систем, которые являются непостижимыми друг для друга.

Установив специфику наук о духе, Дильтей стремится найти адекватные им методы познания. Он согласен с мнением неокантианцев, в частности Риккерта, о том, что эти методы отличны от естественнонаучных, но не согласен с тем, что они рациональны. Жизненный опыт, который стремятся постичь науки о духе, далеко выходит за границы разума, он иррационален. Жизнь вообще нельзя поставить перед судом разума, поскольку она изменчива, текуча, она – творческий процесс, процесс становления. Не помогает здесь и знаменитая гегелевская диалектика. Более того, при переходе от одного мировоззрения к другому, от одной философской концепции к другой возникает состояние беспокойной диалектики, указывающей на то, что абсолютная истина недостижима, а возможности логических процедур разума в постижении фундаментальных основ мира весьма ограничены.