Коллектив авторов - История философии

Магистральной проблемой марксистской философии в эти годы было осмысление диалектики природы, проблем материалистической диалектики и теории познания, а также выдвинутой Лениным идеи союза материалистов-диалектиков и естествоиспытателей. Проблемы социальной теории (исторического материализма) также обсуждались широко, особенно в связи с работами И.И. Бухарина [419]. В эти годы складывается комплекс идей, составляющий марксизм-ленинизм, а также подвергается осмыслению значение ленинского философского наследия в развитии марксизма. Канонизируется «ленинский этап» в развитии марксистской философии, хотя Ленин никогда не претендовал на создание особой теоретической системы, особой философии (традиционно крупнейшего философа-марксиста видели в Плеханове). Процесс формализации, догматизации марксистской философии приводит к тому, что диалектический материализм превращается в инструмент партии, предназначенный для руководства обществом, становится высшей санкцией в осмыслении любых процессов общественного развития (наука, культура, искусство И Т.Д.), истиной, сквозь призму которой только и можно понять и оценить все происходящее в мире. Это явная политизация и расширительная трактовка философии.

Сначала эти тенденции проявляются на фоне отдельных дискуссий, определенного плюрализма мнений, все более затухающего, свободного философского поиска. Это закономерно, так как в СССР еще в какой-то степени сохраняется идейный плюрализм, существуют явно немарксистские, а зачастую и антимарксистские научные учреждения. Во многих учебных заведениях (особенно высших) продолжает работать профессура, не разделяющая, а порой и критикующая марксистскую идеологию. Например, успешно функционирует Вольная академия духовной культуры в Москве, члены которой, как правило, находятся на позициях религиозно-идеалистической философии. Этим же духом пронизана деятельность философского общества при Петроградском университете, Московского психологического общества и многих других. Существуют сотни частных издательств, интенсивно публикующих литературу, в том числе и антимарксистскую. Широкое распространение имеют труды представителей немарксистской («буржуазной») философии.

Медленно, но неуклонно марксистская философия становится господствующей, государственной, для чего власти все чаще прибегают к насильственным мерам. В целом начальный период развития советской философии оказался противоречивым, идейно многоголосым, продуктивным для самых различных направлений философской мысли, однако именно в те годы сложился комплекс идей, ставших в дальнейшем непосредственным обоснованием жесткой идеологической регламентации сталинского периода. Относительная свобода философских поисков 20-х гг. фактически заканчивается к 1931 г., когда прошли последние дискуссии (в том числе и в Институте философии) по выяснению истинного смысла марксистской философии, который пытались увидеть именно в ленинизме. Однако план реконструкции марксистской философии под углом зрения потребностей того времени, видимо, был глубже: марксизм-ленинизм закономерно эволюционировал, превратившись в марксизм-ленинизм-сталинизм с тем, чтобы в конечном итоге оказаться ленинизмом-сталинизмом. Это наглядно видно на примере дискуссии школы диалектиков во главе с А.М. Дебориным и школы так называемых механистов (И.И. Степанов-Скворцов, А.К. Тимирязев и др.)

Сталинский период. В советской философии сталинского периода вначале господствовали деборинцы, которые занимали чуть ли не все руководящие посты в философских учреждениях. Исходя из основополагающих идей Г.В. Плеханова, они последовательно и плодотворно критиковали попытки ликвидировать философию как пережиток эксплуататорского прошлого, позитивистские попытки растворения философии в конкретных науках, много делали для осмысления и систематизации диалектики как науки. В результате деборинцы смогли разгромить механистов, доказывая антимарксистский, антиленинский смысл их философских интерпретаций. Однако это была «пиррова победа», так как вскоре сама школа Деборина оказалась под огнем критики так называемых молодых философов (М.Б. Митин, П.Ф. Юдин и др.), которые, опираясь на поддержку Сталина, чисто организационными методами при помощи политических инсинуаций разгромили деборинцев, обвинив их в «меныпевиствующем идеализме». Показательно последнее понятие, в котором определяющей в решении философских проблем является политическая окраска носителей тех или иных взглядов. В дальнейшем партийные приоритеты и политические потребности становятся определяющими в осмыслении философии. Культ личности Сталина требует прежде всего личной преданности и согласия с генеральной линией партии, которую опять же формулирует ее вождь, а пропагандируют и внедряют идеологические кадры и прежде всего философы. Сталин превращается в главного творца марксизма-ленинизма, продолжателя основоположников, чуть ли не создателя новой философии, хотя внешне все это прикрыто ссылками на классиков марксизма, что наглядно видно, например, в изданном несколько позже сборнике статей Института философии [420], в котором трудно найти страницу, где неоднократно (и всегда с превосходными эпитетами) не упоминалось бы имя вождя.

Подобное возвеличивание Сталина-теоретика, Сталина-философа становится особенно наглядным после издания учебника «История ВКП(б). Краткий курс» (1938), в котором была опубликована приписываемая генеральному секретарю глава «О диалектическом и историческом материализме». Вскоре она была объявлена вершиной марксистской философии, хотя построена явно схематично, полна очевидных упрощений. Зато эта глава понятна и легка для заучивания, поскольку, как святцы, схематизирует и доступно объясняет излагаемый материал, требуя веры, а не знания, размышления. Жесткая система политического просвещения фактически заставляла всех граждан в том или ином виде бесконечное количество раз изучать это «бессмертное произведение вождя».

Так складывается апологетическая версия марксизма, которую правильнее назвать сталинизмом, ставшая определяющей на данном этапе развития советской философии. Всякое инакомыслие (даже в рамках марксистской философии) исключается и преследуется. Отсюда систематические репрессии (причем прежде всего философов-марксистов), призванные исключить любую попытку поставить под сомнение провозглашенный истиной вывод. Отсюда многочисленные дискуссии, которые, как правило, носят разгромный характер, поскольку организуются ради выявления и уничтожения неугодных и предостережения всех остальных. Философия начинает использоваться как своеобразная идеологическая дубинка для контроля за развитием всей духовной жизни общества. Именно она санкционирует и разрешает (а чаще запрещает) те или иные науки, искусства. В результате «философски обоснованного» идеологического гнета оказались разгромленными генетика, кибернетика, подверглись гонениям выдающиеся советские писатели, художники. Да и сама философия периодически встряхивалась разгромными дискуссиями. Достаточно вспомнить, например, дискуссию по книге Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии», которая скорее была политической акцией, чем научным мероприятием. Примечательно, что сразу после издания книги в 1946 г. автор был отмечен Сталинской премией, а уже в 1947 г. подвергся репрессиям [421].