Михаил Антонов - Договориться с народом. Избранное (сборник)

Что удивляет меня больше всего, так это то, что академики, рьяно отстаивавшие перевод экономики России на рыночные рельсы, теперь, когда видны все плоды их разрушительной деятельности, не только не изгнаны из Российской академии наук, но и по-прежнему активно выступают в СМИ. Они критикуют недостатки в развитии страны и в деятельности правительства, учат народ прописным истинам рынка. Думаю, в недалеком будущем, когда будет дана суровая, но справедливая оценка деятельности всех разрушителей, справедливо же было бы Академию разогнать только за то, что она не пожелала очиститься от псевдоученой гнили в ее рядах.

В последнем номере «ЛР» за 1988 год в отчете о работе пленума Союза писателей РСФСР помещено и мое выступление, где я вызвал на публичную полемику редакцию журнала «Коммунист», удостоившую меня рядом критических выпадов, на мой взгляд, несостоятельных. (О применявшихся тогда горбачевцами методах полемики см. выше.)

С 1990 года прекращается моя деятельность публициста в патриотических журналах, редкими становятся и выступления в газетах. В редакции «ЛР» я еще бывал, помнится один примечательный эпизод. Я написал письмо последнему съезду КПСС, в котором предложил партии прекратить преследования Церкви (и верующих), а совместно с нею усилить работу по духовно-нравственному воспитанию народа. В ответ я получил оскорбительную формальную отписку. Тогда я подал заявление о выходе из КПСС (это было еще за несколько месяцев до того, как такие поступки стали модными среди «демократов»). Копию заявления я принес в редакцию, и было решено его напечатать в газете. Текст был уже набран (жалею, что он у меня не сохранился). Но тут кто-то принес сообщение, что о таком крамольном намерении стало известно вовне, и от него пришлось отказаться. У меня сложилось впечатление, что редакция «ЛР» работала в крайне недружественном окружении, и ей часто приходилось лавировать в сложном переплетении разных течений в общественной жизни страны.

В 1991 году вышла моя книга «Ложные маяки и вечные истины» (написанная тремя годами раньше). В ней я разобрал различные светские учения (в особенности марксизм) как ложные маяки, противопоставив им вечные истины, существовавшие веками и нашедшие воплощение в русской культуре. Профессор Чешев из Томска, выступивший на страницах «ЛР» в защиту социализма, оказался моим единомышленником по многим вопросам. Сколько мне помнится, он прислал мне копию рецензии на мою книгу, якобы отправленной в «ЛР». Само его письмо еще недавно попадалось мне на глаза, но сейчас я найти его не мог. Была ли напечатана эта рецензия, тоже не знаю.

На страницах же «ЛР» мне пришлось обменяться критическими статьями с (профессором?) Беляевым из Сан-Франциско, который почему-то решил, что я, высоко ценивший советский строй и указывавший на отсталость царской России, унижаю нашу Родину. В 1993 году в «ЛР» была напечатана моя статья «Русская карта: кто и зачем ее разыгрывает?», в которой я дал нелицеприятную характеристику ряду патриотических организаций и их проектов (вроде создания Республики Русь в составе РФ). Кажется, это было последнее мое выступление на страницах «ЛР». Саму газету я в последние годы редко читал, когда бывал в библиотеках, где она была в открытом доступе.

В 1993 году я часто бывал в Белом доме – резиденции Верховного Совета РСФСР, входил в неформальный Совет по культуре, который создал Хасбулатов (наверное, он и забыл, что мы когда-то были идейными противниками). В конце сентября я сильно простудился и лежал с очень высокой температурой, к тому же лишился голоса. 4 октября услышал орудийный гул, это был расстрел Ельциным Верховного Совета. Возле Белого дома был сражен пулей снайпера кинорежиссер-документалист Александр Сидельников, о котором я упоминал выше.

В 90-е годы я, всегда высоко ценивший письма Александра Энгельгардта «Из деревни», перечитал их в свете событий в постсоветской России. Мое открытие заключалось в том, что, оказывается, Александр Николаевич был провидцем, он предвидел и установление Советской власти в России, и коллективизацию деревни. Я написал небольшие очерки по каждому из 12 писем Энгельгардта, они были напечатаны в «Русской провинции». Валерий Ганичев предложил мне эту книжечку очерков, названную «Провидец», отдать в сборник «Русские хозяева». Кроме моей книжечки, там были помещены повести самого Ганичева «Тульский энциклопедист» и Михаила Петрова «Жизнеописание Дмитрия Шелехова». Сборник составил один из выпусков «Роман-газеты» (1996, № 2).

В те годы, когда я практически не имел выхода в патриотические газеты и журналы, меня пригласили вести в еженедельной газете «Подмосковье» колонку о важнейшем событии недели, а раз в месяц писать статью на полосу на тему, которая кажется мне наиболее важной. В итоге мне удалось напечатать там примерно 60 статей на полосу и несколько сотен коротких заметок. Эти материалы мне впоследствии очень пригодились, о чем я скажу несколько слов позже. Когда эта газета закрылась, меня пригласили в «Крестьянскую Россию» (позднее она была переименована в «Крестьянскую Русь», поскольку на слово «Россия» в названии власть ввела налог).

Не отвернулся от меня и журнал «Молодая гвардия». Заинтересованность в сотрудничестве была тут обоюдная. Журнал не платил гонораров, и многие серьезные авторы поэтому перестали там печататься. Мне же, хотя не располагавшему другими источниками доходов, кроме пенсии и скромного гонорара в «Подмосковье», возможность публиковать свои новые вещи была несравненно важнее каких-то материальных выгод. В итоге в журнальном варианте были напечатаны три мои работы, две из которых впоследствии увидели свет уже как книги. О них я скажу чуть позже.

Мне бы очень хотелось восстановить сотрудничество с «ЛР». Но тут дело не столько за мной, сколько за редакцией. Я должен открыто сказать о моей гражданской позиции по отношению к нынешней власти, а также о своем понимании будущего России. Устроят ли эта позиция и это видение судеб страны редакцию? Позволю себе небольшое объяснение на этот счет.

Приход к власти Владимира Путина я встретил «в режиме ожидания»: как никак – ставленник Ельцина, хотя не из его ближайшего окружения. Я понимал, что его выдвижение на пост президента не могло не быть обставлено определенными условиями и обязательствами перед ельцинской «семьей», а возможно – и перед более могущественными, хотя и тайными силами в России, а то и за ее пределами. Статья Путина «Россия на рубеже тысячелетий», написанная по материалам Центра Грефа, была выдержана в сугубо либеральном ключе и, естественно, не могла вызвать у меня симпатий. Его предвыборное «Открытое письмо» тоже мало вдохновляло, я на него ответил также весьма критическим «Открытым письмом», напечатанным в «Правде». Но когда вышла книга «От первого лица», представлявшая запись бесед Путина с тремя журналистами, она мне очень понравилась. Я тогда не знал, что эта книга – предвыборный ход, что ее лично редактировал Александр Волошин, глава администрации президента, доставшийся Путину от Ельцина. Но, кто бы и как бы ее ни редактировал, невозможно придумать, что Путин, как и я, рос в рабочей семье, в детстве был, как он сам выражается, «шпаной», а в итоге стал «успешным продуктом патриотического воспитания советского человека». Такое признание дорогого стоит.