Михаил Антонов - Договориться с народом. Избранное (сборник)

Одним из важнейших откровений христианства (а Пушкин был христианин, хотя и невысоко ставил тогдашнюю Русскую Православную Церковь) является концепция личностного Бога. Бог – это Личность, живая, со своими пристрастиями и предпочтениями (при этом совершенно справедливая и всеблагая). И это Существо повелевает миром. Впрочем, и человек может стать Его соправителем – надо только подружиться с Ним. (Ведь Христос в последний вечер Своей земной жизни, на Тайной вечери, назвал Своих учеников уже не рабами, а друзьями, – Ин 14:14). Но чтобы стать другом Бога, нужно Его полюбить. А это не просто – Бог ревнив и требует любви полной: «Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии разве Мене» (кроме Меня). Для христианина Господь и Бог наш Иисус Христос – это высшее воплощение красоты, благородства и святости, и Он принимает только такую всеохватывающую любовь: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня, и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф 10:37—38). Такая любовь не всякому дана, иногда, чтобы обрести ее, нужен нравственный подвиг. А у человечества всегда есть соблазн добиться своего без таких усилий, например, отыскать «сверхзаконы природы», конечные, «объективные», которым и подчиняется мир. А, следовательно, и Бог. Древние греки, например, поступали просто: они за сверхзакон принимали Рок, которому были вынуждены подчиняться и сами боги вплоть до Зевса (что с такой сверхчеловеческой силой выражено в знаменитом хоре из «Антигоны» Софокла). Но и фетишизация научного, «сциентистского» мировоззрения тоже приводит к такому уклону: для одних ученых мир – это «волновая функция», для других – программа, которую надо прочитать. А в конечном счете получается богоборчество.

Вот чем занимается Германн, задавшись целью отыскать «три карты»! Он внутренне всегда был уверен в том, что есть какой-то магический шифр, который может открыть тайну мироздания. И вроде бы этот шифр он получает. Но проигрывается. Почему?

Несмотря на огромную работу по осмыслению своего провала, проделанную им в «17-м нумере Обуховской больницы», причина этого так и осталась для него непонятной. Куда хуже, что она оказалась непонятной и для пушкинистов (Ходасевич, например, считал, что Германн просто «обдернулся», и все тут – с кем не бывает!)

А между тем ответ ясен: последнее условие было ловушкой, которую Германн не заметил: «ты должен жениться на Лизавете Ивановне». Жениться? Что ж, ради трех карт можно пойти и на такое! Но ему и на миг не пришло в голову, что для женитьбы нужно согласие двоих.

Но Лизавета Ивановна никогда не даст согласия: ее вынесли без чувств с похорон графини после того, как она окончательно увидела суть души Германна (человек, у которого нет никаких нравственных правил и ничего святого!) и, как в триллере, осознала ту пропасть, у края которой находилась.

Германн не понял, что миром управляет свободная воля – свободная воля людей так же, как и Бога. Нет и не может быть никаких «трех карт»: если бы они были, подлость оставалась бы ненаказанной, а противостоящая рациональности добродетель – не вознагражденной.

Пушкин предвидел многие коллизии современного мира, корни которых кроются в этом неосознанном богоборчестве ученых, литераторов, политиков, высоколобых интеллектуалов. Это богоборчество проявилось, например, в фетишизации генетики, которая якобы нашла свои «четыре карты» – аминокислоты, из которых состоит ДНК, и вот-вот вроде бы даст ответы на все вопросы. Хотя она не может даже членораздельно объяснить, как это из совершенно одинаковых клеток получаются многоклеточные организмы, в которых клетки строго специализированы. А дальше «евгеника», наука о выведении породы «лучших людей», клонирование человека и другие потуги на переустройство мира по собственному разумению.

Другим проявлением «сциентистского богоборчества» стала гонка вооружений с «урановыми рудниками» и полигонами (и никто из ее устроителей, наверное, не вспомнил пушкинское стихотворение «Анчар»). А что ожидает мир, если его судьбы будут решать «цивилизованные германны», можно видеть на примерах «гуманитарных акций» НАТО в Югославии и в Ираке, в Афганистане и Ливии.

Но, пожалуй, самым ярким проявлением богоборчества в общественных науках и в политической жизни стала позиция российских либералов, которые, исходя из корыстного собственного интереса и желания навязать свою волю мирозданию, решили повернуть ход истории и построить в нашей стране капиталистическое общество по западному образцу. У них объявились свои «три карты» – «свобода личности», «права человека» и «гражданское общество». И как Германн, не получив от старухи-графини желанный ему ответ о тайне трех карт, направляет на нее пистолет, так и либералы, не встретив сочувствия в народе, показали, что готовы «переломить через колено» не понимающую их страну. Хочу кратко пояснить эту мысль, поскольку идея либералов стала основой политики ельцинской (да во многом и после-ельцинской) России.

Дружба с Богом вообще несовместима с эгоизмом и паразитизмом, а капиталистическое общество, так желанное либералам, – это воплощение того и другого. Коренная ошибка либералов и всех прочих антисоветчиков заключается в непонимании ими того, что 70 лет Советского периода нашей истории – это не какой-то непонятный зигзаг мирового процесса, а всемирно-исторический поворот, происшедший не без воли Бога, хотя осуществлявшие эту революцию русские люди могли считать себя безбожниками. Здесь ярко проявилась жизненность евангельской притчи о двух сыновьях, как рассказал ее Сам Христос:

«А как вам кажется? У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем. Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух исполнил волю отца?» (Мф 21:28—31).

Либералы убеждены в том, что «нормально» лишь такое общество, где царит традиция «священной и неприкосновенной частной собственности», и только они поэтому могут быть «хозяевами жизни», хотя им совершенно чужды понятия правды и справедливости. А монархисты, мечтающие о возврате к еще более далекому прошлому, тоже о правде не заботились, но вдобавок еще носили нательные крестики и выстаивали молебны, а потому были уверены в своей «богоизбранности». Словом, и те и другие, как второй сын из притчи, сказали Господу: «иду», – и не пошли. А простые русские люди, осознавшие несправедливость прежних порядков, не поднимая на щит заповедь Божию, восстали против них и водворили правду, как ее понимали, и этого их всемирно-исторического завоевания никому надолго не отнять. Вот почему нынешний либеральный курс обречен, его не спасут никакие комбинации и махинации. Он осужден народом, историей и Богом. Либеральные ценности даже обсуждать нет смысла – они уже труп.