Михаил Антонов - Договориться с народом. Избранное (сборник)

Русский философ С. Н. Булгаков показал, что вершина немецкой идеалистической философии – система Гегеля – это лишь тщетная попытка путем логических умозаключений сотворить, «подобно Богу», а точнее, в противовес Ему, мир из «ничего», и увидел в этой величественной философской системе проявление люциферианской гордости гениального немецкого философа. Еще раньше философию Гегеля подверг суровой критике И. В. Киреевский, показавший, что она есть переложение на язык философских терминов миропонимания так называемого здравомыслящего обывателя (Киреевский И. В Критика и эстетика. М. 1979. С. 303—308). Он показал также, что философские системы Гегеля, его западноевропейских предшественников и последователей нисколько не подвигают вперед решение высших вопросов человеческого бытия, а, следовательно, обрекают род людской на тупое прозябание. Даже умнейший человек не может стать выше своего миро– и жизнепонимания, «ибо человек – это его вера» (Там же. С.334).

По понятиям православного человека, системам немецких философов-идеалистов присущи крупнейшие недостатки.

Во-первых в них Бог присутствует лишь номинально, прикрывая самообожение философствующего субъекта, это совсем не тот Бог, каким Он представлен в православном символе веры. Это не Христос (а, следовательно, если не сам Антихрист, то помощник ему).

Во-вторых, в них нет истинно христианского понимания трехсоставной природы человека. Отцы Церкви учат, что природа человека включает тело, душу и дух. Пища, питье, одежда, обувь, жилище, движение, спорт и пр. удовлетворяют потребности тела; музыка и все прочее, что действует на чувства, – потребности души; к духовной же жизни относится лишь то, что связано с высшими вопросами человеческого бытия,определяет смысл жизни человека, понимание им своего места в мироздании и своего высокого призвания. Это – область религии, связь с Богом. Выдающийся русский православный подвижник и мыслитель, святитель Тихон Задонский писал, что в норме тело должно получать пищу от души, душа – от духа, а дух – от Бога, и тогда человеку суждено бессмертие. Когда же эта естественная связь нарушается в высшем звене, то есть дух теряет связь с Богом, он начинает поглощать душу, душа – тело, а тело – мертвую материю, и в итоге человек закономерно обретает смерть. В немецкой философии, на первый взгляд, категория «дух» занимает важнейшее место, однако сами догматы протестантизма свели духовность к душевности. Там, где нет Бога-Промыслителя, нет и Духа, от Него исходящего, а потому «дух» немецкой философии – это, так сказать, «бездуховный дух».

В-третьих, православие не просто говорит о духе, но и различает принципиально разные виды духовности. Есть Святой Дух и исходящая от Него благодать, но есть и нечистый, сатанинский дух, склоняющий человека ко греху. А все, что умаляет Святой Дух, объективно служит духу сатанинскому.

В-четвертых, согласно православию, любые попытки самоусовершенствования, творения добрых дел и пр. без опоры на Христа безблагодатны и успехом увенчаться не могут, часто приносят душе огромный вред. Поэтому, когда вместо единственно верного пути усовершенствования – обожения – предлагается путь чистого умозрения, то этим человек как бы сам себя ставит на место Бога: сатана тем и прельстил Адама и Еву – «будете как боги…». Такие философские системы и служат основой для идеологии покорительства как в отношении природы, так и в отношении других людей, для всевозможных проявлений человекобожия и сатанизма, уже поставивших в наши дни планету на грань катастрофы.

Жизненная бесплодность идеалистических систем заставила, наконец, и мыслителей Германии обратиться к материализму, особенно в учении Фейербаха, оказавшего большое влияние на Маркса и Энгельса и ставшего, по выражению последнего, «концом немецкой классической философии». С.Н. Булгаков в статье «Религия человекобожия у Л.Фейербаха» показал, что это учение представляет собой искусственно сконструированную религию, в которой место Бога занял бог-человечество Она стала философским обоснованием стремления человечества (по словам Достоевского) «устроиться без Бога», причем вполне и окончательно. Но ей присущи еще большие пороки, чем идеалистическим системам. Для верующих Бог есть абсолютное совершенство, а для бого-человечества роковым и неразрешенным остается вопрос: куда же деть всю слабость и порочность падшего рода людского? Из такой ложной религии с неизбежностью вытекают идолопоклонство и человеконенавистнические идеи и устремления тех, кто претендует на господство «избранной расы» или «настоящих людей».

Вообще последовательно проводимый материализм неприемлем хотя бы потому, что неизбежно приводит к мертвой и аморальной системе, не признающей ничего святым и превращающей мораль в условные правила поведения. Ведь если нет загробной жизни, то мало того, что в этом земном существовании «все дозволено». Напрасны и все наши хлопоты о достойных похоронах, гражданской панихиде с проникновенными словами («спи спокойно, дорогой товарищ!»), обращенными к покойному. Нелепа и установка памятников на могилах и т. п. Материализм в принципе требует прагматического подхода: умер человек, его уже нет, и надо утилизировать его останки: например, кожу – на галантерейные фабрики, мясо на консервы для свиней, кости – на костную муку и пр. В определенные периоды человечество доходило и до этой грани… Но так как подобный подход, проявись он откровенно, отвратил бы людей своей бесчеловечностью, материалистам приходится вводить в свою систему шкалу моральных ценностей. Но вследствие этого материалистические философские системы неизбежно эклектичны, они паразитируют лишь на том, что открывает человечеству идеализм.

Широко распространено понимание философии как некоей «науки наук», высшего знания, имеющего дело с абсолютной истиной и претендующего на исчерпывающее объяснение мира и жизни. Но еще С. Н. Булгаков в своей книге «Философия хозяйства» убедительно показал, что, во-первых, жизнь есть процесс логически-алогичный, тогда как наука (в том числе и философия) – это система логических построений, объясняющая процесс односторонне и неполно; во-вторых, всякая наука (и философия тоже) опирается на некую совокупность аксиом. И как в геометрии сосуществуют системы Евклида и неевклидовы, так и в философии возможно множество не сводимых друг к другу систем, в зависимости от принятых на веру исходных положений.

Разрушительный характер влияния немецкой классической философии на общество отметил Ф. И. Тютчев (Тютчев Ф. И. ПСС. СПб. Том 1.1913. С. 298). Свое неприятие исключительно рационалистических теорий, к каким относятся системы немецких философов-идеалистов, высказывал В. И. Вернадский (см. «Прометей». Т. 15. М., 1988. С. 119).