Михаил Антонов - Договориться с народом. Избранное (сборник)

Варяги очень скоро подтвердили свою репутацию людей высшего типа. Олег предложил славянским племенам присоединиться к его грандиозному проекту: походу на Царь-град. Славяне и раньше совершали набеги на пограничные провинции Византии, но это были именно набеги, хотя иногда славяне и оседали на землях империи. Варяги Аскольд и Дир тоже пытались совершить нечто подобное, но неудачно. А поход Олега оказался победоносным и показал, что князь-варяг мыслит не местечковыми, а вселенскими масштабами.

Но и после завоевания земель славянских племен считать это население покоренным было бы легкомыслием. Сбор налогов (то есть дани) тоже проходил как военная операция. «Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой». Страна стала покрываться сетью княжеских форпостов, княжеских городов, призванных противостоять исконным, автохтонным славянским городам типа Ростова или Мурома. Население этих форпостов переселялось из разных мест, оказываясь оторванным от почвы и становясь опорой князей. Княжеские города-форпосты часто опознаются по названиям от княжеских имен: Владимир, Ярославль, Львов…

Хотя и при завоевании Руси варяги (и в целом, и в отношении к покоренному населению) остались германцами, все же им пришлось приспосабливаться к местным условиям прежде всего в силу очевидных объективных причин: их было крайне мало, а приглашать соплеменников (а значит, делиться покоренным) они (к счастью) не хотели. Говорить они быстро стали, видимо, по-славянски, да и имена их, начиная со Святослава, стали славянскими. Конечно, выбирали себе и детям своим не простонародные славянские имена вроде Добрыни или Вышаты, а аристократические: Святослав, Ярослав, Брячислав, Святополк и т. п. Возможно, на польский манер, где были короли Болеславы. Возможно, особенно полюбились им имена на — слав; можно предположить, что такое окончание было сродни германскому —рих (Рерих, Аларих и др.)

Князья стали именоваться не только по владению, но и по имени-отчеству. Старательно внедряя родовое, аристократическое начало и противопоставляя его местной «беспородной» общинной традиции, владение самой Русской землей Рюриковичи были вынуждены организовать на началах именно… территориальной общины: Киевская Русь до самого своего конца осталась совместным владением рода князей Рюриковичей. Среди них не было сюзеренов и вассалов, они все были соправителями Руси, и многие из них в принципе могли стать великими князьями, который считался лишь «первым среди равных». После смерти великого князя киевского великокняжеский стол переходил не к его старшему сыну, а к князю – старшему в роде, затем начиналось перемещение остальных удельных князей. Например, князь черниговский становился князем киевским, переяславский – черниговским и т. д. То есть князь-Рюрикович не был органически связан с землей, которой владел, и зорко следил лишь за тем, чтобы при смене властителя в Киеве он не был ущемлен в своих правах. (Неоднократные попытки утвердить принцип «каждый владеет отчиною своею» ни к чему не привели.) При этом часто возникали споры из-за власти, но империя держалась именно на единстве династии. Князья сознавали себя «юберменшами» (сверхчеловеками), а славянское население – это были мужики (и, естественно, бабы).

Однако это не означает, что этот порядок всегда строго соблюдался. Стремление германцев решать все спорные вопросы силой и в Киевской Руси никуда не делось. Вот пример:

Великий князь Ярослав Владимирович, умирая, завещал трем своим сыновьям жить в мире друг с другом. Киевский престол он завещал старшему сыну – Изяславу черниговский стол – среднему сыну Святославу, переяславский – младшему сыну Всеволоду. Прошло совсем немного времени, и «воздвиг дьявол распрю в братии этой». Святослав был виновником изгнания старшего брата, так как стремился к еще большей власти. Всеволода же он прельстил, говоря: «Изяслав сговорился со Всеславом, замышляя против нас; и если его не опередим, то нас прогонит». И так восстановил Всеволода на Изяслава. Изяслав же ушел в Польшу со многим богатством, говоря, что «этим найду воинов». Все это поляки отняли у него и выгнали его.

Убийства, ослепление братьев, измены, нарушение клятвы, подтвержденной целованием креста, – это поступки, часто совершавшиеся членами одной семьи Рюриковичей. Словом, все как у людей. Рюриковичи вмешивались и во внутренние дела соседних государств. «Ходил Владимир, сын Всеволода, и Олег, сын Святослава, в помощь полякам против чехов». А другие Рюриковичи разоряли землю поляков и болгар, бились с венграми за пределами Руси.

От усобиц, споров, которые князьям приходилось разрешать военной силой, страдало мирное население. Опустошать землю князя-противника и уводить его людей в полон, «грабить и продавать людей» было обычным делом. В лучшем случае плененных жителей селили на землях захватчика, в худшем – продавали в рабство: «много христиан загублено было, а другие в плен взяты и рассеяны по разным землям». Страшно читать в летописях, как сотнями убивали мирных жителей, жгли города и села и даже святыни: «Олег, подступив к городу, пожег вокруг города и монастыри пожег… повелел зажечь Суздаль город…» Как князья приводили на Русь в качестве союзников в междоусобных войнах половцев и других чужеземцев, и те грабили ее: «Половцы же стали воевать около Чернигова, а Олег не препятствовал им, ибо сам повелел им воевать. Это уже в третий раз навел он поганых на землю Русскую…» А уж забирать провиант у местных жителей считалось нормой. И в летописях появляются сетования: «наша земля оскудела от войны и от продаж».

Появились князья-изгои, которым не нашлось места на этом пиру жизни, и они тоже пытались устроить свое счастье – отнять уделы у тех князей, которые оказывались недостаточно сильными, чтобы удержать свои владения. В споры князей вовлекались их родственники – владетели соседних государств, которые тоже были не прочь поживиться за счет мирного населения Руси. Даже во время совместных военных походов у князей не было верховного главнокомандующего, а каждый из них действовал самостоятельно (пример – битва на Калке, закончившаяся столь печально). Княжеские семьи расплодились, князей стало, как звезд на небе. На Западе старший сын после смерти отца получал его землю, второй сын, вероятно, – деньги, на которые он мог обзавестись своим имением, а третьего и последующих сыновей снабжали конем и рыцарскими доспехами и отправляли «на ловлю счастья и чинов». А Рюриковичи всем сыновьям давали города, княжества все больше дробились на уделы, центры которых превращались в «гнилые местечки». Как тут не вступить в драку за сносные условия своего существования? Прав был академик Рыбаков, писавший, что самым большим бедствием и проклятием Киевской Руси были ее князья.