Карл Маркс - О проблемах языка и мышления

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу 3/V 1854 г. – Там же, XXII, 29 – 30 // 28, 300.)

Английский язык – «жалок» – совершенно романизирован. На это ему [речь идет об Э. Бауэре. Ред .] в утешение я сказал, что голландцы и датчане говорят то же самое о немецком языке и что «исландцы» – единственные истинные германцы, не испорченные иностранщиной.

Старый холостяк занимался много языками. Он говорит по-польски и потому объявляет польский язык «самым красивым». Изучал языки он, по-видимому, совершенно не критически. Считает, например, Добровского гораздо «более выдающимся», чем Гримма, и называет его отцом сравнительного языкознания. Он дал также полякам в Берлине уверить себя, будто старик Лелевель в своем последнем сочинении опроверг гриммовскую историю немецкого языка.

Кстати! Он рассказывал, что в Германии появился объемистый том (немецкого автора), направленный против гриммовского словаря. Весь том состоит из указания промахов, найденных у Гримма.

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу 14/XII 1855 г. – Там же, 107 // 28, 389.)

Из трех книг, которые ты требовал, у Норгэта и Вильямса не оказалось на складе ни одной. Я заказал « Слово о полку Игореве », о двух же других хочу предварительно поговорить с тобой.

«Slavin» Добровского, издание Ганки , отнюдь не соответствует ожиданиям, вызываемым заглавием. Книга распадается на две части, если не по расположению материала, то по содержанию, а именно: 1) мелкие статьи о славянском языкознании, после новейших исследований представляющие собой в лучшем случае антикварный интерес (например, отрывок из Нового завета вендов, словенское склонение, о словенском переводе Ветхого завета и т.д.); 2) лишенная всякого полемического остроумия попытка выставить в выгодном свете характер славянских народов. Достигается это выдержками из различных произведений, преимущественно немецких. Вот список этих статей, составляющих остов книги.

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу от 29/II 1856 г. – Там же, стр. 119 // 29, 12 – 13.)

Добровский пишет дубовато-добродушным и наивным стилем, проявляет величайшую любезность по отношению к своим «покойным» или еще живущим немецким коллегам. Единственно, что мне показалось в «Slavin» интересным, – это несколько мест, где он прямо признает, что отцами славянской историографии и языкознания были немцы.

►(Там же, 120 // 29, 13.)

На следующей неделе я внимательно просмотрю Геффтера. Если там имеется материал, я закажу его. Весьма жалкая книга Эйхгофа «Histoire de la langue et de la littérature des Slaves» [История славянского языка и литературы. Ред .] Париж, 1839. Кроме грамматической части, о которой я судить не могу (хотя мне кажется странным, что литовцы и латыши объявляются славянами; разве это не бессмыслица?), остальное, большею частью, плагиат из Шафарика. Он приводит также примеры славянской национальной поэзии в подлинниках наряду с французским переводом. У него же я нашел и «Слово о полку Игореве». Смысл поэмы – призыв русских князей к единению как раз перед нашествием монголов. Замечательно одно место в стихотворении «Voici les jolies filles des Gots entonnent leurs chants au bord de la Mer Noire» [Вот прекрасные готские девы затягивают свои песни на берегу Черного моря. Ред .]. Выходит, что геты или готы праздновали победу тюркских половцев над русскими. Вся песнь носит христиански-героический характер, хотя языческие элементы выступают еще весьма заметно.

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу 5/III 1856 г. – Там же, 122 // 29, 16.)

Сегодня мне трудно писать, но я все-таки должен попросить у тебя разъяснения по поводу одного филологического сомнения. В шекспировском «Генрихе IV» вместо Syrene стоит Hiren, а в примечании педанта Джонсона сказано, что форма Hiren встречается и у других старых писателей. Замена H[iren] S[yrene] quite [совершенно] правильна, но не находится ли слово Hiren в связи с Hure, а отсюда и Syrene? Или связано с haeren, auris и т.д. Ты видишь, in which low state of spirit [в каком угнетенном состоянии духа] я сегодня нахожусь, если такой вопрос может меня так интересовать. О трагедии Руге «Новый мир», в которой «трагедия любви превращается в ее фарс», я получил в высшей степени любопытные сведения. Об этом в следующий раз.

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу 23/V 1856 г. – Там же, 143 // 29, 42 – 43.)

Поклонись Лупусу. Скажи ему, что у Гримма я нашел научное объяснение имени фабриканта одеколона Фарины, а именно от санскритского vâri [вода], родительный – vârinas.

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу 9/IV 1857 г. – Там же, 193 // 29, 100.)

Было бы не вредно, если бы удалось заполучить и некоторые филологические отделы, как, например, германские наречия, средне-верхне-немецкую, старо-верхне-немецкую и т.д. литературы (также – и романские наречия, особенно провансальское). Славянщину, вероятно, взяли на себя г-жа Якоб или господин Туровский, да первая и знает эти языки лучше, чем я. [Речь идет об издании Энциклопедического словаря. Ред .].

►( Ф . Энгельс . Письмо К. Марксу 22/IV 1857 г. – Там же, 196 // 29, 102.)

A propos о Руге. Этот старый осел уже несколько месяцев тому назад выпустил проспект о возобновлении ci-devant [бывших] «Deutsche Jahrbücher». Его главной задачей должна быть борьба против материализма, естественно-научного и промышленного, item [также] против модного ныне сравнительного языкознания и т.д., словом, против всего, что требует точных знаний.

►( К . Маркс . Письмо Ф. Энгельсу 24/X 1857 г. – Там же, 259 // 29, 177.)

Но каждый знаток знает, как дешево стоит это нагромождение цитат, когда имеешь время и деньги и можешь, как господин Лассаль, ad libitum [по желанию] получать на дом книги прямо из Боннской университетской библиотеки. Видишь, как парень кажется самому себе страшным в мишурном царстве филологов, и как он двигается с грацией человека, в первый раз в жизни надевшего fashionable dress [элегантный костюм]. Так как большинство филологов не знакомо с спекулятивными понятиями, господствующими у Гераклита, то, конечно, у каждого гегельянца есть неоспоримое преимущество – понимать то, чего не понимает филолог. (Было бы, впрочем, странно, если бы, изучая греческий язык, человек тем самым становился греческим философом, не будучи немецким ). Вместо того, чтобы попросту принять это как нечто само собою разумеющееся, господин Лассаль преподносит нам это в квази-лессинговском духе. Против ложных заключений филологов, вытекающих из незнакомства с существом дела, выдвигается гегелевское толкование со всеми приемами адвокатского многословия. Таким образом, мы получаем двойное удовольствие: во-первых, нам со всею подробностью воспроизводятся диалектические тонкости, которые мы почти уже перезабыли; а во-вторых, это «спекулятивное наследие» преподносится нам как плод особого филолого-юридического остроумия и учености господина Л[ассаля] в борьбе с не-спекулятивными филологами. Впрочем, несмотря на похвальбу этого парня, что до сих пор Гераклит был книгою за семью печатями, он не прибавил абсолютно ничего нового к тому , что говорит Гегель в «Истории философии».