Карл Маркс - О проблемах языка и мышления

►(Там же, 53.)

Во многих языках дикарей первые пять цифр носят названия пальцев, и лишь после продолжительной умственной работы числа постепенно освобождаются у взрослого цивилизованного человека от всякой формы, напоминающей тот или другой предмет, и предстают умственному взору только в очертании условных знаков.

►(Там же, 54.)

Когда дикарь хочет сказать «длинный», «твердый», «круглый», «теплый», он говорит: «как нога», «как камень», «как луна», «как солнце». Но ноги бывают разной длины, камни – более или менее тверды, луна не всегда кругла, солнце греет летом сильнее, чем зимой. Поэтому, когда человек ощутил необходимость более точных определений, он понял, насколько неудовлетворительны были мерила сравнения, которыми он раньше пользовался, и он придумал тогда определенные образцы длины, твердости, округлости, теплоты, чтобы употреблять их как мерила сравнения.

►(Там же, 55.)

…расширение счета свыше 2 было одним из самых трудных Геркулесовых подвигов, какой заставила себя совершить человеческая голова. Об этом свидетельствует тот мистический характер, который придавали первым десяти числам, и мифологические и легендарные предания, которые связывают с некоторыми цифрами.

…Эти числа, это – все этапы, на которых ум человека задерживался, чтобы отдохнуть от усилий, сделанных им для их достижения, и он отметил эти этапы легендами, чтобы сохранить память о них.

►(Там же, 56.)

Мозг обладает свойством мыслить, как желудок – свойством переваривать пищу. Он может мыслить только при помощи понятий, которые он производит из материалов, доставляемых ему естественной и социальной или искусственной средой, в которой развивается человек.

►(Там же, 56.)

Проклятия не праздные слова: слово, глагол, обладает в его глазах непреодолимой силой и сами боги повинуются заклинаниям смертных… Католицизм, дав духовенству власть накладывать и отпускать при помощи формулы грехи земные и небесные, воспроизводит первобытное представление дикарей о могуществе слова.

►(Там же, 58, прим.)

Греки времен Гомера, хотя и стояли на сравнительно высокой ступени цивилизации, не имели слова для выражения понятия «закон».

►(Там же, 63.)

Это отсутствие слова «закон» поражало древних; историк Иосиф замечает с удивлением, что в Илиаде слово «nomos», означавшее впоследствии закон, никогда не употребляется в этом смысле.

►(Там же, 63, прим.)

Европейские путешественники… обзывали дикарей ворами, словно бы можно было допустить, что в человеческой голове даже могло зародиться понятие воровства до установления собственности.

►(Там же, 71 – 72.)

Морган говорит, что в Северной Америке это пространство [нейтральное пространство между двумя или несколькими племенами] было более узким между племенами, говорившими на одном наречии обычно родственными и союзными между собой, и более широким между племенами, говорившими на различных наречиях.

►(Там же, 73, прим.)

Разделение полов… усиливается… также созданием языка, понятного только членам одного пола.

►(Там же, 73 – 77.)

Слово «nomos» первоначально употреблявшееся исключительно для обозначения пастбища, приняло, с течением времени, многочисленные и несходные значения (местопребывание, жилище, привычка, обычай, закон), являющиеся своего рода историческими осадками эволюции человечества. Если развернуть все эти значения в хронологический ряд, то можно обозреть главные этапы развития доисторических народностей.

►(Там же, 77.)

Филологическая филиация показывает, что понятия раздела, местопребывания, обычая, нравов, законов, мышления, суждения, верования и религии вытекают из одного и того же источника: необходимости делить землю.

►(Там же, 77, прим.)

Возделывание земли могло иметь влияние и на письменность, как это, по-видимому, указывает древний способ писания, которым пользовались греки, китайцы, скандинавы и пр., писавшие поочередно то слева направо, то справа налево, возвращаясь назад, как это делают быки при обработке земли.

►(Там же, 79, прим.)

В главных европейских языках употребляется одно и то же слово для обозначения материальных благ и морального добра. Можно, не боясь упрека в опрометчивости, утверждать, что то же самое должно встречаться в языках всех народов, достигших степени цивилизации, ибо теперь уже известно, что все народы проходят одни и те же фазы материальной и интеллектуальной эволюции.

►(Там же, 82 – 83.)

Слова, обозначающие в латинском и греческом языках материальное благо и моральное добро, первоначально служили для обозначения определенных человеческих качеств.

►(Там же, 83.)

Сильные и храбрые дикари и варвары обладали сверх этого всеми моральными добродетелями своего идеала; поэтому они обнимают одним и тем же прилагательным все физические и моральные качества.

►(Там же, 84.)

Так как в древности мужество исчерпывало собою всю добродетель, то трусость, естественно, должна была быть пороком; поэтому греческое и латинское слова kakos и malus, выражающие понятие «трусливость», означают также зло, порок.

►(Там же, 85.)

Процесс экономического развития и порожденные им политические события разрушили героический идеал и разложили первоначальное единство моральных доблестей и материальных благ, так наивно зафиксированные в языке.

►(Там же, 90.)

…Имя воина происходит от получаемой им наемной платы.

►(Там же, 94, прим.)

Язык показывал нам, что варвары, пользуясь своим обычным антропоморфическим методом, слили свои моральные доблести с материальными благами. Но процесс экономического развития и политические события, подготовлявшие почву для буржуазного способа производства и обмена, разорвали первобытную связь морального и материального моментов. Варвар не стыдился этой связи, потому что этими физическими и моральными достоинствами, которыми он особенно гордился, он пользовался для добывания и сохранения материальных благ. Наоборот, буржуа стыдится тех низких качеств, которые он вынужден пускать в ход, чтобы добиться состояния. Поэтому он хочет заставить думать и в конце концов сам начинает думать, будто душа его парит где-то над материей и питается там вечными истинами и неизменными принципами. Но язык, неисправимый обличитель, раскрывает нам, что под густыми облаками наичистейшей морали скрывается верховный идол капиталистов: добро, бог-собственность.