Александр Секацкий - Философия возможных миров

Что ж, переходя к предварительным выводам, хочу еще немножко развить аналогию между первичной сценой и последующим истерическим развитием с одной стороны и процессами, происходящими в социальном организме, с другой. Общество обладает некоторыми характеристиками субъекта и уж точно зоной беззащитности, на которую можно умело (и желательно внезапно) воздействовать. Вообще общество может впасть в стагнацию, отклониться от устойчивого развития по множеству причин, но разновидностью первичной сцены или первичной травмы является именно хуцпа как особый боевой симулякр: способы лечения и в том и в другом случае удивительно похожи, для них вполне подходит фрейдовский термин “отреагирование” . В данном случае необходимо расставить все точки над “i”, избавиться от роковых, опаснейших недоговоренностей. В конце концов противоядие изобрели те же, кто придумал и яд, и формула исцеления гласит: все, что происходит, до конца осознавать. Но если уж продолжать параллель с Фрейдом, следует признать, что это нелегко.

Вспомним: всячески уходя от первичной сцены, от фактора невротического развития, – говорит Фрейд, – пациент готов согласиться с самыми невероятными предположениями и подозрениями: труднее всего признать именно первичную сцену. Это тем более так в случае общества, ведь это признание, в сущности, означает, что тебя провели на мякине, подсунули черт знает что. Что ж, именно так выглядит и действует хуцпа: линия ошибочной истерической защиты может оказаться даже разрушительнее для общества, чем прямые следствия ее принятия за чистую монету. И все же Россия после тяжелейших разрушений, когда сама ее государственность оказалась на грани исчезновения, устояла и даже научилась отвечать ударом на удар в информационной войне. Я не исключаю, что Россия приобрела даже своеобразный иммунитет.

Но работы, особенно в плане анализа первичной сцены, предстоит еще немало. Россияне должны совершенно точно знать, что это было , что прикрывалось незатейливой софистикой и что теперь, после того как наваждение схлынуло, кажется какой-то мишурой. Но ведь когда-то едва ли не всю страну заставили поверить, что “твой отец – пес”…

И еще скажу. Немало изощренных боевых симулякров на социальном поле так и не были идентифицированы, остались не расшифрованными. С момента применения некоторых из них прошло уже очень много времени. Уже нет защитников того, что было разрушено, нет уже и тех, кто мог бы извлечь из этого хоть какую-то адресную пользу. Но в каком-то смысле бесхозная хуцпа продолжает действовать и немало нектара человеческих усилий и благородных порывов сбрасывается в пустоту! Так что даже заброшенные штольни диверсий все-таки стоит искать и наносить на карту – я вообще считаю, что это едва ли не важнейшая наша задача».

Вопрос. – Коллега Бутусов, скажите, а как все же противодействовать этим диверсиям? Как следует реагировать, чтобы не пришлось потом отыскивать первичную сцену под пеплом опустошающего социального невроза? Есть ли какие-нибудь надежные способы?

Свен Бутусов. – Ну, во всяком случае, аргументы и доводы чистого разума тут бесполезны, это не та игра. Я уже сказал, что тут всякое промедление, всякая попытка обдумать и найти долю истины могут оказаться опасными, даже роковыми. Поэтому, возможно, лучший способ – сразу включать электровеник.

Вопрос. – Как это и что это?

Свен Бутусов. – В детстве мы играли в такую карточную игру, которая называлась «электровеник». Допустим, она начинается как обычная игра в дурака: раздали карты, определили козырь. Но вот ты обнаруживаешь, что тебе нечем крыть, и объявляешь: «А теперь применяю электровеник – начиная с этого хода дамы старше тузов!» Однако следующим ходом соперник может в свою очередь объявить: «А теперь будем считать, что побеждает тот, у кого на руках больше карт!» И так с каждым ходом правила могут меняться. Проигрывает тот, кто подчиняется чужим правилам или выходит из себя – он, так сказать, и остается в дураках.

Лишь таким образом хуцпа нейтрализуется сразу по факту ее применения. Или вот еще пример с детской дразнилкой – он вполне годится и к тому же очень похож на рассмотренный нами софизм. Один из ребят школьного возраста предлагает другому: «Скажи: веревка!» Говорить так, конечно же, нельзя, сразу услышишь в ответ: твоя мать воровка! Молчать тоже опасно, поскольку террор наверняка продолжится, поэтому лучше сразу переходить в наступление:

– Твоя мать воровка. А скажешь «резина» – твой отец скотина!

В общем, как-то так. Россия, как я уже отметил, совсем недавно начала отвечать на удары в информационной войне, но на сегодняшний день уже можно констатировать, что «электровеник» работает на полную мощность. Это, в сущности, чрезвычайно печально и по большому счету стыдно для самого человека разумного, homo sapiens. Но одновременно это означает, что Россия овладела оружием противника и уже не станет такой легкой добычей Госдепа США, как Советский Союз. Хуцпа не пройдет. Если пациент не умер, он приобрел иммунитет.

Так что я не исключаю даже, что когда-нибудь хуцпа попадет под запретительную конвенцию, как в свое время – химическое оружие. Но для этого одной только стойкости России недостаточно. Необходимо веское слово всех одураченных народов, консолидированное возмущение рабочих пчел, носителей меда. То есть полномасштабный протест гражданского общества, который, очень на это надеюсь, пройдет не по способу Брейвика. Еще вопросы?

Сеппо Харакирис. – У меня не вопрос, скорее реплика, но уважаемый коллега Свен может на нее отреагировать. Очень меня заинтересовала ваша вскользь высказанная мысль о «заброшенных колодцах». Уже не отыщешь, кто и когда их вырыл и отравил. Но между тем к отраве адаптировались, она даже стала жизненным источником для последующих поколений и цивилизаций. Хотя, как справедливо подчеркнул коллега, мы так и не научились проводить лабораторный анализ глубинных проб пищи духовной.

Ведь лучшим конспирологом до сих пор остается Ницше, и, что удивительно, никто даже не прокомментировал его прозрения в этом ключе. Они не участвуют в свободном обмене мнений, поскольку, как уже было справедливо замечено, исключены из числа мнений. Однако наши конгрессы по определению не подотчетны современной гуманитарной цензуре, и мы можем обсуждать все, что действительно считаем важным и интересным для обсуждения. Так вот одно из соображений Ницше, касающееся древнейшей хуцпы, – сам Ницше, понятно, этот термин не использует. Прочту отрывок из «Генеалогии морали», у меня с собой томик:

«Все, что было содеяно на земле против “знатных”, “могущественных”, “господ”, не идет ни в малейшее сравнение с тем, что содеяли против них евреи; евреи, этот жреческий народ, умевший в конце концов брать реванш над своими врагами и победителями лишь путем радикальной переоценки их ценностей, стало быть, путем акта духовой мести. Та к единственно и подобало жреческому народу, народу наиболее вытесненной жреческой мстительности. Именно евреи рискнули с ужасающей последовательностью вывернуть наизнанку аристократическое уравнение ценности (хороший = знатный = могущественный = счастливый = богоизбранный) – и вцепились в это зубами бездонной ненависти (ненависти бессилия), именно: “только одни отверженные являются хорошими; только бедные, бессильные, незнатные являются хорошими; только страждущие, терпящие лишения, больные, уродливые суть единственно благочестивые, единственно набожные, им только и принадлежит блаженство, – вы же, знатные и могущественные, вы, на веки вечные злые, жестокие, похотливые, ненасытные, безбожные, и вы до скончания времен будете злосчастными, проклинаемыми и осужденными!”» [56].